Штудии

Михаил Свердлов

lit.1september.ru

---

Правда и ложь в пьесе Максима Горького «На дне»

В пьесе Горького «На дне» действие происходит в ночлежке. Ночлежка описана по наблюдениям самого Горького, называли даже конкретное заведение в Нижнем Новгороде, с которого он списал свои “картины”. Но при этом по ходу пьесы ночлежка всё более вырастает в глобальный символ: это “тупик”, “дно бытия”, и потому каждое слово, сказанное обитателем ночлежки, так или иначе пророчествует о судьбах европейской цивилизации.

Самая важная, мучительная проблема для обитателей ночлежки — это проблема правды и лжи. В чём заключается “правда” ночлежки? В том, что у людей отняты будущее, надежда, смысл. Почти все ночлежники как могут спасаются от этой “правды”, выдумывают себе суррогаты будущего, надежды, смысла. Так, живущая в ночлежке девушка Настя грезит “роковой любовью”. Торговка Квашня гордится своей мнимой женской свободой, Васька Пепел — ещё более мнимой свободой воровской, а сапожник Алёшка — совсем уже отчаянной свободой загула. Актёр надеется на свой талант и на то, что его трудности, вызванные алкоголизмом, временные. Клещ цепляется за своё классовое самосознание, гордится своей принадлежностью к рабочему классу и всеми силами рвётся из ночлежки. Татарин пытается держаться за Коран, а умирающая Анна с надеждой ждёт воздаяния в загробной жизни. Даже самые отчаявшиеся из ночлежников на что-то ещё опираются, за что-то держатся: Барон живёт своим прошлым, а у Наташи остаётся ещё последняя надежда на спасительную любовь. Только два персонажа из обитателей “дна” лишены иллюзий — это Бубнов и Сатин.

Удивительное дело: чем больше ночлежники хотят скрыть от самих себя реальное положение дел, тем с большим наслаждением уличают других во лжи. Им доставляет особое удовольствие мучить своих товарищей по несчастью, пытаясь отнять у них последнее, что у тех есть, — иллюзию. Перед нами как будто не просто “дно”, а ад человеческой цивилизации, в котором жертвы этой цивилизации помимо лишений должны ещё испытывать адские мучения, — и вот они сами устраивают эти мучения друг другу.

Обратим внимание: “дно” зеркально повторяет структуру человеческой цивилизации. Здесь представлены почти все сословия, все основные профессии и типы личности. Здесь каждой “твари по паре”, но только с уничижительным эпитетом “бывший” (“бывшая”). Барон — бывший дворянин, Бубнов — бывший мещанин, мелкий буржуа, Актёр — бывший человек искусства, Сатин — бывший интеллигент. Даже те, кто в начале пьесы ещё не стали “бывшими”, непременно ими станут: Клещ и Татарин — бывшими рабочими, Медведев — бывшим полицейским. Обитатели “дна” обречены. У входа в ночлежку можно было бы написать: “Оставь надежду всяк сюда входящий”.

Но не только бывшие люди страдают в ночлежке, сюда попадают осколки основных идей, верований, идеалов — вокруг них постоянно ведутся споры среди обитателей “дна”. Не случайно Сатин задумчиво произносит умные слова, значения которых он уже и сам забыл: “органон”, “макробиотика” и “трансцендентальный”, а Актёр цитирует Шекспира и Беранже. Мы слышим в ночлежке отзвуки культуры, ставшей бессмысленной, только слабым воспоминанием. Неужели слова “бывшее”, “прошлое”, “безнадёжное” и есть вся правда ночлежки? Как будто затем, чтобы сразиться с этой “правдой”, в ночлежке появляется Лука. Лука — странник, мудрец и утешитель. Он утешает каждого сообразно его тайной мечте: Анну — загробным покоем, Актёра — возможностью излечения, Пепла и Наташу — надеждой на честную жизнь в Сибири, Настю — тем, что сочувственно слушает её истории про роковую любовь. В этом “ложном” утешении как будто скрывается намёк: “Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман”.

“Ложь” Луки направлена против “правды” дна; более того, своими утешениями странник разоблачает эту “правду”, показывает, что в ней скрывается большая ложь. Лука внушает: “Коли веришь, — есть; не веришь, — нет… Во что веришь, то и есть…” Сам он верит в то, что природа человеческая не ограничивается мерзостью дна, что почти в каждом есть лучшее, что в человеке скрывается та сила, о которой он и не знает. Вот настоящая правда, скрытая в страшных буднях ночлежки. Лука не просто утешает, он взывает к жизни лучшие силы человеческой души и тем самым возвращает людей к их собственной забытой, задавленной правде.

Тупик ночлежки — это ещё не весь мир, настаивает Лука. Надо искать лучшего, стремиться к свету. В природе человека это стремление, и его ничем не задушить: “Но — я одно чувствую: надо жить… иначе! Лучше надо жить! Надо так жить… чтобы самому себя можно мне было уважать…”

Что же мы видим? Оказывается, нет одной правды. А есть по крайней мере две — правда “дна” и правда лучшего в человеке. Какая правда побеждает в пьесе Горького? На первый взгляд — правда “дна”. Никому из ночлежников нет выхода из этого “тупика бытия”. Никому из персонажей пьесы не становится лучше — только хуже. Анна умирает, Клещ окончательно “опускается” и оставляет надежду вырваться из ночлежки, Татарин теряет руку, а значит, тоже становится безработным, Наташа погибает морально, а может быть, и физически, Васька Пепел попадает в тюрьму, даже пристав Медведев становится одним из ночлежников. Ночлежка принимает всех и не выпускает никого, кроме одного человека — странника Луки, который натешил несчастных сказками да и исчез. Кульминация всеобщего разочарования — это смерть Актёра, которому именно Лука внушил тщетную надежду на выздоровление и нормальную жизнь.

Но является ли победа “дна” полной? Нет. Ложь Луки прояснила важнейшую, главную правду: старый мир обречён на гибель и человечество обязательно придёт к новому миру. Из ночлежки нет спасения потому, что вообще нет спасения в условиях старого мира — мира богатых и бедных, сытых и голодных, хозяев и рабов. Но вечный инстинкт, побуждающий человека стремиться к лучшему, непременно переменит старые порядки, непременно устроит всё по-новому. Провозгласить эту истину автор доверяет своему любимому герою — пьянице и шулеру Сатину. Вроде бы это парадокс: слова о величии человека произносит человек опустившийся, жулик, пьяница. Но в этом-то и заключается “программа” Горького. Сатин не просто ленится работать, и дело не в том, что он не способен работать, — он отказывается работать для сытости, отказывается играть по правилам старого мира. Сатин — это инициатор малого “саботажа”, который непременно обернётся большим: по мысли Горького, люди должны отказаться работать на хозяев и мириться со своим рабским положением. Только сломав инерцию лжи, человек сможет вспомнить, что его имя звучит гордо, что он живёт для лучшего.

Лука — один из последних “святых” утешителей старого мира. Его роль в том, чтобы разбудить мысль Сатина и подобных ему. Сатин провозглашает правду борьбы: чтобы реализовать себя, человек должен расстаться со старым миром и устремиться к новому. Так сцена ночлежки приобретает символический характер: это дно цивилизации, откуда исходит предупреждение, что вскоре вся цивилизация рабов и хозяев пойдёт ко дну. И в то же время с этого “дна” звучит голос свободного человека, пророчествующий о лучшем, о том, что о “праведной земле” не надо мечтать, а надо строить её своими руками.