Начинаем печатать консультации к выпускному
декабрьскому сочинению. Наша идея – посоветовать ученикам прочитать для каждого
направления одну интересную непрограммную книжку, а затем обсудить ее в
контексте предстоящей работы. Пять направлений – пять книжек за осень. Вполне
по силам. Ну а тем, кто не захочет останавливаться на этом, даем дополнительный
список.
Категория: К сочинению
Опубликовано: 04
сентября 2017
Отзывчивый человек, по определению толкового
словаря, – тот, кто легко отзывается на чужие нужды, сочувственно относится к
другим, готов помочь. В словаре синонимов уточняется, что отзывчивый человек
– добрый, мягкий, сердечный, внимательный, сострадательный, участливый, чуткий, душевный.
В противоположность этому равнодушный человек безучастен, безразличен, бесчувственен, бессердечен, холоден по
отношению к окружающим его людям и миру.
Наделен ли человек
этими качествами с рождения или они в нем воспитываются? Как и при каких
обстоятельствах человек проявляет отзывчивость или равнодушие? Что пробуждает в
нем эти чувства? Что побуждает к ним? Бывает ли человек абсолютно равнодушным
или нет? Можно ли сравнить равнодушие с душевной слепотой и глухотой,
черствостью? Является ли равнодушие защитой? Отзывчивость – это сила или
слабость? Делает ли отзывчивость человека уязвимым?
* * *
Бывают времена, когда
отзывчивость сродни мужеству, отозвавшийся на чужую беду совершает подвиг, а
равнодушие если не убивает, то способствует накоплению зла и ненависти.
Про это – в книге
австралийского писателя Маркуса Зузака «Книжный вор».
Зузак доверяет
рассказать историю тому, кого мы – люди – привыкли считать равнодушным,
бессердечным и жестоким – Смерти. В книге это мужской персонаж. Ему не
полагается сочувствовать живым, его должны заботить только души умерших. Так и
случается до поры до времени, пока однажды Смерть не нарушает правила и не
проявляет интерес к судьбе живой девочки – Лизель Мемингер. Смерть наблюдает за
тем, как растет Лизель, изредка наведывается в городок, где она живет. Даже
спасает от уничтожения ее дневник, и он становится карманной книгой Смерти,
которую тот бережно хранит и перечитывает. Смерть же и рассказывает нам историю
Лизель и ее приемной семьи – мамы Розы и папы Ганса.
Они живут в маленьком
городке Молькинге недалеко от Мюнхена. Живут в очень непростое время: у власти
Гитлер, он начинает войну в Европе. Жителей Молькинга учат ненавидеть друг
друга. За то, что кто-то из них еврей, или дружит с евреем, или закрашивает на
дверях еврейских домов оскорбительные надписи, или не вступает в ряды НСДАП,
которая объявляет евреев врагами нации. Ненависть жителям Молькинга прививают
разными способами: разрешают безнаказанно громить еврейские дома и магазины,
зажигают на городской площади праздничный костёр из «вражеских» книг, обучают
детей жестокости в отрядах гитлерюгенда, на главной улице устраивают «парад»
узников концлагеря Дахау. Но главное – внушают, что человеческое отношение к
объявленным вне закона, сострадание и сочувствие, отзывчивость на их беды,
помощь им тоже являются преступлением, за которое власть строго карает. В это
время безопаснее быть безучастным, бесчувственным, душевно глухим и слепым,
т.е. равнодушным, это может сохранить жизнь тебе и твоей семье.
Конечно, главные герои
книги Зузака не такие. Ни толстая, грубая, вечно бранящаяся мама Роза,
способная и на крепкое словцо, и на увесистую оплеуху. Ни папа Ганс – простой
маляр, окончивший всего четыре класса школы, искусный аккордеонист. Ни сама
Лизель – девочка, отданная в чужой дом, сирота, потерявшая родных. Ни
Руди Штайнер – соседский мальчишка, мечтающий повторить достижение чернокожего
бегуна Джесси Оуэнса, который опроверг расовую теорию Гитлера, став
четырехкратным чемпионом Олимпиады 1936 года. Все они наделены особым даром –
чутко отзываться на душевное состояние других, откликаться на чужое несчастье и
приходить на помощь даже с риском для собственной жизни.
Особенное место в
книге, безусловно, принадлежит папе Гансу. Именно он, когда начинаются гонения
на евреев, бесплатно закрашивает бранные слова и желтые звезды на дверях их
домов. Именно он отказывается от вступления в нацистскую партию, потому что она
призывает к ненависти и войне, и теряет своих заказчиков. Именно он, помня
своего погибшего в Первую мировую войну товарища, укрывает в своем доме беглого
еврея Макса Ванденбурга. Во время «парада» узников Дахау по улицам Молькинга он
подает хлеб голодному старику, за это его избивают и отправляют на фронт. Ганс
чувствует, чего не хватает человеку, и дает ему это: Лизель – любовь, утешение
и спасение от ночных кошмаров, самое счастливое воспоминание и самые мудрые
слова, Максу – сознание того, что и он – еврей – человек, имеющий право и на
дом с теплым очагом и мягкой постелью, и на радость дружеского общения. Ганс
своим примером учит отзывчивости и Лизель. И она дежурит около заболевшего
Макса, приносит ему подарки, читает книги прячущимся в подвале от бомбежек
соседям, вместе с Руди раскидывает хлеб на дороге, по которой гонят узников
концлагеря, чтобы они могли хоть немного поесть и не умереть с голоду.
Как в любой хорошей
книге, доброта, сердечность, сострадательность и отзывчивость побеждают
равнодушие, ненависть и злобу. Но, как в реальной жизни, история Лизель, Ганса,
Розы и Руди не заканчивается счастливо. Она заканчивается по-человечески
трудно.
В книге много сильных
эпизодов, берущих за душу. Вот один из них:
«Это случилось в
маленьком городке в самой сердцевине гитлеровского тыла. <…>
По окраинам Мюнхена
гнали евреев, и одна девочка-подросток совершила немыслимое — встала в их строй
и пошла с ними. Когда солдаты оттащили ее прочь и бросили на землю, она
поднялась. И вернулась в колонну.
Стояло теплое утро.
Очередной чудесный
денек для парада.
Евреи и конвой прошли
уже через несколько поселков и приближались к Молькингу. Возможно, прибавилось
работы в лагере или там умерло несколько заключенных. Как бы то ни было, в
Дахау гнали пешком новую партию свежих вымотанных евреев.
Как всегда, Лизель
прибежала на Мюнхен-штрассе, куда стягивались неизменные зеваки. <…>
Господи, их так много.
Так много пар
умирающих глаз и шаркающих ног.
Лизель рассматривала
их, но Макса выдали даже не черты лица. А то, как это лицо себя вело: оно тоже
изучало толпу. Застыв в сосредоточенности. Лизель вдруг растерялась,
наткнувшись на это единственное лицо, устремленное прямо на немецких зевак.
Этот взгляд так целенаправленно что-то выискивал, что люди вокруг книжной
воришки заметили и стали показывать пальцами.
— А этот что высматривает? — произнес мужской
голос сбоку от Лизель.
Книжная воришка
шагнула на дорогу.
Никогда движение не
было такой тяжкой ношей. Никогда сердце не было таким решительным и большим в
юной груди.
Она шагнула вперед и
сказала, очень тихо:
— Меня ищет.
Ее голос сошел на нет
и отпал — внутри нее. Ей пришлось разыскивать его — тянуться далеко вниз, чтобы
снова научиться говорить и выкликнуть его имя.
Макс.
— Макс, я здесь!
Громче.
— Макс, я здесь!
Он ее услышал. <…>
Лизель полностью
стряхнула с плеч толпу и ступила в прилив евреев, скользя меж ними, пока не
схватила левой рукой его локоть.
Его лицо упало на нее.
Оно склонилось, когда
Лизель запнулась, и еврей, мерзкий еврей, помог ей встать. Для этого
потребовались все его силы.
— Я здесь,
Макс, — снова сказала она. — Я здесь.
— Глазам не
верю… — Слова капали с губ Макса Ванденбурга. — Смотри, как ты
выросла».
Что еще почитать?
Р. Брэдбери «Марсианские хроники», «Вино из
одуванчиков», Д. Бойн «Мальчик в полосатой пижаме», Э. Хемингуэй «Старик и
море», Г. Уэллс «Человек-невидимка», О. Громова «Сахарный ребенок», У. Голдинг
«Повелитель мух», Р. Паласио «Чудо», С. Кинг «Зеленая миля».
Анна Волкова
Комментариев нет:
Отправить комментарий