БАЛЬМОНТ. Практикум (вопросы и задания)

КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ
БАЛЬМОНТ

(1867—1942)

      Поэт, прозаик, драматург, переводчик, критик. Как поэт обрел известность, вскоре ставшую чрезвычайно широкой, в середине 90-х годов и в течение десятилетия, по словам В. Брюсова, «царил полновластно в нашей поэзии».

Стихи Бальмонта, принадлежавшего к поколению «старших» символистов, привлекали внимание читателей страстной устремленностью к свету, к солнцу («Будем как Солнце!» — так называлась самая известная книга его стихов), удивительной музыкальностью, богатством звукописи, яркостью красок. Необычайно много сделано Бальмонтом в области поэтического перевода: благодаря ему русский читатель познакомился с произведениями В. Блейка, Шелли, Теннисона, Э. По, О. Уайльда и др. Эмигрировав в 1920 году, Бальмонт продолжал интенсивно работать, но явно повторяя уже сделанное им ранее.

      «Мы живем в Голубом Замке Неба и не помним, как мы вошли в эту жизнь, и не знаем, как выйдем. Но если Кальдерон верно сказал, что „Жизнь есть сон“, он очень мудро говорит устами старца в этой драме, что хорошо и что нужно даже и во сне делать добро. И утолительное добро — творить Красоту».

К. Бальмонт. На заре, 1929

      «...Что такое стихи Бальмонта, как не запечатленные мгновения? Рассказ, повествование — для него исключение; он всегда говорит лишь о том, что есть, а не о том, что было. Даже прошедшего времени Бальмонт почти не употребляет; его глаголы стоят в настоящем. „Темнеет вечер голубой“, „Я стою на побережеи“, „Мерцают сумерки“ — вот характерные вступительные слова стихов Бальмонта. Он заставляет своего читателя переживать вместе с ним всю полноту единого мига.
      Но чтобы отдаваться каждому мгновению, надо любить их все. Для этого за внешностью вещей надо угадать их вечно прекрасную сущность. Если видеть кругом себя только доступное обычному людскому взору, невозможно молиться всему. Но от самого ничтожного есть переход к самому великому. Каждое событие — грань между двумя бесконечностями. Каждый предмет создан мириадами воль и стоит, как неисключимое звено, в будущей судьбе вселенной. Каждая душа — божество, и каждая встреча с человеком открывает нам новый мир».

В. Брюсов. К. Д. Бальмонт: Статья первая. Будем как Солнце!, 1903

      «От Бальмонта уцелело поразительно немного — какой-нибудь десяток стихотворений. Но то, что уцелело, воистину превосходно и по фонетической яркости, и по глубокому чувству корня и звука выдерживает сравнение с лучшими образцами заумной поэзии. Не вина Бальмонта, если нетребовательные читатели повернули развитие его поэзии в худшую сторону. В лучших своих стихотворениях — „О ночь, побудь со мной“, „Старый дом“ — он извлекает из русского стиха новые и после не повторявшиеся звуки иностранной, какой-то серафической фонетики. Для нас это объясняется особым фонетическим свойством Бальмонта, экзотическим восприятием согласных звуков. Именно здесь, а не в вульгарной музыкальности источник его поэтической силы».

О. Мандельштам. Буря и натиск, 1923

      «Брюсов правильно сказал, что бальмонтовские преувеличенные прославления жизни и всяческого „веселья бытия“ носят в большинстве несколько нарочитый и натянутый характер, что в них ощущается „какое-то усилие, какая-то принужденность языка и чувства“. По природе своей талант Бальмонта — тихий и нежный, даже, можно сказать, женственный. Поэт неизмеримо более органичен в тех случаях, когда не поддается козьма-прутковскому „желанию быть испанцем“, а говорит тихо и просто. Когда он кричит, голос его нет-нет да и сорвется. Лучшее у него — песни, спетые вполголоса, — те, в которых раскрывается „утренняя душа“ поэта. И читая эти песни, в самом деле испытываешь то „весеннее чувство“, о котором говорил Блок: „Когда слушаешь Бальмонта — всегда слушаешь весну“».

В. Орлов. Бальмонт. Жизнь и поэзия, 1969

      «Наиболее полно раскрывается Бальмонт как поэт в самой известной своей книге „Будем как Солнце!“ (1903). Новое здесь — попытка дать жизнеутверждающую, радостную, оптимистическую поэзию. Это — гимны стихиям, земле и космосу, жизни природы, любви и страсти. Мечте, влекущей вперед, творческому самоутверждению человека. Пользуясь (как и ранее) красками импрессионистической палитры, Бальмонт создает теперь многоцветную и многозвучную поэзию. В ней — пиршество ощущений, ликующее наслаждение богатством явлений природы, пестрой сменой тонких восприятий и зыблющихся душевных состояний. Но любование жизнью и здесь носит противоречивый характер, оно отрешено от общественных процессов; гуманистическое содержание этих стихов — ограниченно, а то и ущербно; в них немало претенциозного самовозвеличения, крикливости. И даже в лучшем разделе сборника — „Четверогласие стихий“ — человеческий разум умаляется перед лицом стихийно-бессознательного».

Б. Михайловский. Символизм, 1971

Задание 1

      1. Чем обусловлена огромная популярность стихов Бальмонта в начале XX века? Почему уже в середине первого его десятилетия эта популярность идет резко на убыль?
      2. По общему мнению, в лучших стихах Бальмонта слова выносятся на музыкальной волне. Чем обусловлена их напевность, «певучесть»?
      3. Можно ли согласиться с мнением об ограниченности гуманистического содержания стихов Бальмонта? Чем определяется это свойство стихов, позиции поэта?

Придорожные травы

Спите, полумертвые, увядшие цветы, Так и не узнавшие расцвета красоты, Близ путей заезженных взращенные Творцом, Смятые невидевшим тяжелым колесом. В час, когда все празднуют рождение весны, В час, когда сбываются несбыточные сны, Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя, Возле вас раскинулась заклятая стезя. Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли, Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли, Вы, что встретить счастие могли бы, как и все, В женственной, в нетронутой, в девической красе. Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь, Вашим равным — царствовать, а вам — навек уснуть, Богом обделенные на празднике мечты, Спите, не видавшие расцвета красоты. 1900

      «...Одно из лучших созданий Бальмонта, — из тех, что дают ему право на видное место в литературе. Мысль стихотворения: у судьбы есть свои пути и, верша их, она не считается с индивидуальностями. Иначе: ради интересов целого может и должно гибнуть частное, хотя бы, само по себе, оно и не было достойно гибели. Это одна из основных тем поэзии, варьированная и в таких произведениях, как „Преступление и наказание“ или „Медный всадник“, где цели мировой судьбы берут на себя разгадать и выполнить Раскольников и Петр. У Бальмонта это символизировано в двух образах: „придорожные цветы“ („бедный Евгений“ Пушкина, „старуха-процентщица“ Достоевского) и „невидевшее (невидящее) тяжелое колесо“, движущееся по „заезженному пути“ (Петр в „Медном всаднике“, Раскольников в „Преступлении...“). У Пушкина и Достоевского внимание сосредоточено на вопросе о праве человека брать на себя роль судьбы; у Бальмонта — на несправедливости, обрекающей на гибель неповинных. Поэтому у Бальмонта подчеркнуты эта „невиновность“ и эта „безжалостность“, „бесчувственность“ судьбы; мистичность всего совершившегося символизирована образом „Творца“ и „Бога“. Такой анализ вскрывает и недочеты этого стихотворения, повторяем, одного из лучших у Бальмонта. Ясно, что поэтом не использовано много возможностей усилить то впечатление, которое должны были бы дать стихи. „Заезженные пути“ — недостаточно сильно и после этого эпитета неожиданная „заклятая стезя“, „женственная, нетронутая, девическая краса“ — нагромождение слов, взятых слишком субъективно; „царствовать — уснуть“ — противоположение неверное и т. д. При этом ряд очень бледных, почти условных, образов: „узнать расцвет красоты“, „рождение весны“, „дано безумствовать“, „светло глядеть“, „встретить счастие“. Размер — обычный у Бальмонта, использованный им множество раз: по существу, 7-стопный хорей, с постоянной цесурой после ослабленного арсиса 4-й, или проще: стих из 2 полустиший — 3-стопный хорей с дактилическим окончанием и 3-стопный акаталектический ямб. Рифмы, частью, очень „заезженные“, как „стезя — нельзя“, „все — красе“, „путь — уснуть“, „мечты — красоты“, да и остальные — не интересны, не ярки и не естественны, напр., „в пыли — могли“».

В. Брюсов. Наброски к статье «Что же такое Бальмонт?», 1921

Задание 2

      1. В названии стихотворения речь идет о «травах», тогда как далее появляется образ «цветов». В чем смысл такой замены?
      2. Почему в стихотворении цветы «полумертвые», «полуизломаны»? Согласны ли вы с тем истолкованием причин их гибели, которое предложено Брюсовым?
      3. Выделите в стихотворении ключевые слова. Каковы особенности образно-стилевой системы стихов?

Я не знаю мудрости

Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолетности я влагаю в стих, В каждой мимолетности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры. Не кляните, мудрые. Что вам до меня? Я ведь только облачко, полное огня. Я ведь только облачко. Видите: плыву И зову мечтателей... Вас я не зову!

      «Мимолетное впечатление, вмещенное в личное переживание, становится единственно доступной формой отношения к миру — для художника, демонстративно расторгнувшего свои общественные связи и открывшего (как говорил Бальмонт) „великий принцип личности“ — в „отъединении, уединенности, отдаленьи от общего“. В этом смысл знаменитой поэтической декларации Бальмонта: „Я не знаю мудрости, годной для других“. <...>
      Любая мимолетность могла послужить лирической темой, воплощавшейся в зыбких и разрозненных образах, призванных передать эффект индивидуального, необязательного „для других“ впечатления. Закономерности общего и целого при этом игнорируются: мое впечатление таково, я переживаю его так, а не иначе, а общей „мудрости“ для меня не существует. Таков высший закон художника-индивидуалиста».

В. Орлов. Бальмонт. Жизнь и поэзия, 1969

      «Миг — знак, намек на то, что есть вечность, есть невидимый космос души.
      Мимолетность возведена Бальмонтом в философский принцип. Человек существует только в данное мгновенье. В данный миг выявляется вся полнота его бытия. Слово, вещее слово приходит только в этот миг и всего на миг. Большего не требуй. Живи этим мигом, ибо в нем истина, он — источник радости жизни и ее печали. О большем и не мечтай, художник, — только бы выхватить у вечности этот беглый миг и запечатлеть его в слове. <...>
      Эту изменчивость, зыбкую радужность, игру „каждой мимолетности“ запечатлевает поэт. <...>
      Он брал материал всюду — любой, все, что могло ему пригодиться, — все мгновенно преображалось в стихи. Только что увиденное, давно услышанное, еще раньше узнанное смыкалось для того, чтобы выразить это мгновение. Пережить его, воплотить в слове и пойти дальше — к следующему мгновению. Истина открывается поэту только в это мгновение. Открывается и исчезает, уступая место новому открытию истины. Так череда этих мгновенных прикосновений к истине становится жизнью поэта. Высказанное от души, первый порыв — самый верный. Всякого рода поправки, коррективы он не будет вносить в рукопись, это только испортит ее.
      Как сложится песня, как получится, как выльется из сердца — этому и верь, поэт. В этом потоке было все — и свежая струя, и ил, и мусор, и грязь, и рыбы, и цветы, и пена, и донные течения. Длинноты, озарения, красноречие, высокая поэзия».

Л. Озеров. Константин Бальмонт и его поэзия, 1980

Задание 3

      1. «Мудрости» поэт противопоставляет «мимолетность». Как это противопоставление выражается в тексте стихотворения, его отдельных деталях?
      2. Поэт (и его поэзия) сравнивается здесь с плывущим по небу «облачком». Какие иные сравнения, возникающие в этом случае, встречаются в русской поэзии? Какие (с чьими именами связанные) традиции подхватывает и продолжает Бальмонт?
      3. В чем особенности нравственно-эстетических позиций поэта? Какие образные решения избираются им для их утверждения?