воскресенье, 2 сентября 2012 г.

“Господин из Сан-Франциско”


“Господин из Сан-Франциско”:абсурдность жизни или нелепость смерти?»

  1. Какое впечатление произвёл на вас рассказ? На что настраивает эпиграф, взятый из Апокалипсиса? Почему писатель не называет главных героев по именам? Как понимать слова о том, что герой «только что приступал к жизни»? Что вкладывает господин из Сан-Франциско в понятие «жизнь»? Почему И.А. Бунин подробно описывает каждодневную жизнь на пароходе? Что собой представляет эта жизнь? Что становится предметом сатиры писателя?
  2. Отличается ли жизнь в Неаполе от жизни на пароходе? Какое значение имеет повторяющееся упоминание о «трубных звуках» и гонге — на пароходе и в итальянской гостинице? В какой момент в рассказе происходит перелом? Почему о том, что произошло с господином из Сан-Франциско в читальне, говорится «что натворил он»? Как и почему меняет «ужасное происшествие» отношение персонала отеля к герою и его семье? Какие детали посмертной судьбы господина из Сан-Франциско особенно нелепы и унизительны?
  3. Сопоставте два портрета господина из Сан-Франциско (“Сухой, невысокий, неладно скроенный… крепкая лысая голова” и “Сизое, уже мёртвое лицо… красотой, уже давно подобавшей ему”), обратив внимание на цветовые прилагательные. Как преображает героя смерть? В чём смысл этого преображения?
  4. Для чего в рассказ введены картины утра на Капри, сцена с итальянскими горцами? Как они соотносятся со всеми другими эпизодами рассказа? Каково символическое значение картины, нарисованной в последнем абзаце? Как соотносится финал рассказа с эпиграфом? В чём притчевый смысл рассказа?


Любопытный пример совмещения портрета и интерьера встречаем в рассказе И. Бунина «Господин из Сан-Франциско»:

“Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый, расчищенный до глянца и в меру оживлённый, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этого чертога за бутылкой янтарного иоганисберга, за бокалами и бокальчиками тончайшего стекла, за кудрявым букетом гиацинтов. Нечто монгольское было в его желтоватом лице с подстриженными серебряными усами, золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью — крепкая лысая голова”.

Здесь интересно то, что всё в изображаемом мире кажется сделанным, “скроенным”, “сшитым”: не случайно так часто употребляются слова, называющие материалы — золото, стекло, янтарь, серебро, жемчуг, слоновую кость. Причём эта сделанность объединяет вещи (в широком смысле — даже электрический свет и вино в бутылке) и человека; такие прилагательные, как “янтарный”, “золотой”, “серебряный”, теряют в этом перечислительном ряду свою метафоричность.
Господин из Сан-Франциско во всём подобен тем вещам, которые его окружают; за свою долгую жизнь, потраченную на обогащение, он не только получил право ими обладать, но стал похож на них, сам превратился в роскошную, но мёртвую вещь. Он и существует как бы в одной плоскости с ними, включён в их круг. Характерен здесь выбор предлога: если словосочетание “сидеть за бутылкой вина” можно ещё трактовать в смысле “проводить время, употребляя спиртное”, то “сидеть за бокалами и бокальчиками… за букетом…” интерпретируется только в пространственном плане. Господин из Сан-Франциско видится нами через вещи, за которыми, среди которых он и существует как равный.


Комментариев нет:

Отправить комментарий

Архив блога