Творческая история романа Лермонтова «Герой нашего времени» может быть восстановлена лишь в самых общих чертах. Сохранились настолько скудные материалы, что нет возможности детально проследить, как создавалось это самое значительное произведение нашего поэта.
дальше...В этом отношении исследователь «Евгения Онегина» находится в несравненно лучших условиях, в его распоряжении громадный рукописный фонд от черновых набросков Пушкина до беловых автографов.
Достаточно сказать, что до нас не дошло ни одной рукописи «Бэлы». Наибольшую ценность представляет тетрадь Лермонтова, содержащая рукописные тексты «Максима Максимыча», «Фаталиста» и «Княжны Мери», в которой все написано рукой поэта, за исключением отрывка в «Княжне Мери», написанного рукой А. П. Шан-Гирея, но сохранившего следы авторской правки. Эта драгоценная тетрадь хранится в РНБ. На обложке рукою Лермонтова написано раннее заглавие романа: «Один из героев начала века»1. По всей вероятности, это первоначальный текст. С. А. Раевский в письме к А. П. Шан-Гирею 8 мая 1860 года, между прочим, отмечал: «Мишель почти всегда писал без поправок» (Рус. обозрение. 1890. № 8. С. 743). В эту тетрадь вклеен автограф Предисловия к «Журналу Печорина».
В РНБ хранится и черновой автограф Предисловия к роману в альбоме Лермонтова 1840—1841 гг. (карандашом) и авторизованная копия «Тамани», написанная рукою А. П. Шан-Гирея с пометками Лермонтова. В РО ИРЛИ имеется авторизованная копия Предисловия к роману (рукой А. П. Шан-Гирея с поправками Лермонтова). Вот, собственно, и все рукописные материалы; в полном объеме установить текст романа Лермонтова и его историю они не позволяют.
Текстологу приходится обращаться также к первым прижизненным публикациям романа. Эти печатные источники текста таковы:
«Бэла» (Из записок офицера о Кавказе) // Отеч. зап. 1839. Т. 2. № 3. Отд. 3. С. 167—212.
«Фаталист» // Отеч. зап. 1839. Т. 6. № 11. Отд. 3. С. 146—158.
«Тамань» // Отеч. зап. 1840. Т. 8. № 2. Отд. 3. С. 144—154.
«Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова». Ч. 1—2. СПб., 1840. Первое отдельное издание (без Предисловия). Цензурные даты обеих частей — 19 февраля 1840 года. Здесь впервые напечатаны: «Максим Максимыч», Предисловие к «Журналу Печорина» и «Княжна Мери».
«Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова». Ч. 1—2. Изд. 2-е. СПб., 1841. Цензурная дата первой части — 19 февраля 1841 года, второй — 3 мая 1841 года. Здесь впервые напечатано Предисловие к роману — перед второй частью, с отдельной римской нумерацией страниц, без указания в оглавлении. Это произошло потому, что Предисловие было подверстано к книге в последний момент, когда вся книга была уже набрана, а может быть, и отпечатана.
Текст второго отдельного издания романа представляет собой перепечатку первого издания, за исключением Предисловия, с точным воспроизведением внешнего вида, вплоть до совпадения страниц и строк. Большинство разночтений с первым изданием — результат типографских ошибок, но есть и несомненные следы авторской правки.
Отдельные эпизоды романа возникли в творческом воображении Лермонтова летом и осенью 1837 года на Кавказе и в Закавказье. По свидетельству Н. М. Сатина, в Пятигорске Лермонтов «был знаком со всем водяным обществом (тогда очень многочисленным), участвовал во всех обедах, пикниках и праздниках. Такая, по-видимому, пустая жизнь не пропадала, впрочем, для него даром: он... зорко наблюдал за встречающимися ему личностями»1.
Основная работа над «Героем нашего времени» относится к пребыванию Лермонтова в Петербурге с начала 1838 года и до начала 1840 года. К сожалению, ни в переписке Лермонтова, ни в воспоминаниях его друзей не сохранилось сколько-нибудь достоверных свидетельств о ходе работы над романом.
Не представляется возможным определить порядок написания повестей, составивших роман «Герой нашего времени»2. Б. М. Эйхенбаум высказал предположение, что раньше других повестей была написана «Тамань», когда мысли о романе еще не было3. И. Л. Андроников связал с замыслом «Тамани» загадочный набросок Лермонтова: «Я в Тифлисе...» (Т. 6.С. 383), действительно отдаленно напоминающий сюжетную ситуацию «Тамани»1.
«Бэла» написана раньше «Максима Максимыча»; об этом можно судить по тетради РНБ, где «Максим Максимыч» отмечен цифрой II, а также и по тому, что эпиграфом к «Максиму Максимычу» первоначально были взяты слова: «...и они встретились», связанные с финалом «Бэлы». Как заметил Б. М. Эйхенбаум, в начале «Максима Максимыча» сказано, что «Бэла» была начата во время остановки во Владикавказе: «Мне объявили, что я должен прожить тут еще три дни... и я, для развлечения, вздумал записывать рассказ Максима Максимыча о Бэле, не воображая, что он будет первым звеном длинной цепи повестей...» (С. 85). Из этих слов видно, что во время работы над «Максимом Максимычем» «цепь повестей» уже определилась, но последовательность их, видимо, не совсем была ясна для Лермонтова.
Сначала Лермонтов опубликовал в мартовской книжке «Отечественных записок» за 1839 год «Бэлу», затем в том же журнале в ноябрьской книжке за 1839 год «Фаталиста», а во второй книжке «Отечественных записок» за 1840 год «Тамань», но такой порядок публикации частей романа не дает еще оснований для определения последовательности работы Лермонтова над этими повестями.
Почти одновременно с Предисловием ко всему роману, включенным во второе издание, весной 1841 года Лермонтов написал для сборника А. П. Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими» очерк «Кавказец», продолжающий и углубляющий характеристику типа кавказца, так напоминающего образ Максима Максимыча.
На этом работа Лермонтова-прозаика оборвалась. Но известно, что вслед за «Героем нашего времени», очерком «Кавказец» и наброском повести «Штосс» Лермонтов хотел написать три исторических романа из трех эпох русской жизни.
Белинский сообщил об этом последнем большом эпическом замысле Лермонтова в статье, посвященной второму изданию «Героя нашего времени»: «...пылкая молодость, жадная впечатлений бытия, самый род жизни, — отвлекали его от мирных кабинетных занятий, от уединенной думы, столь любезной музам; но уже кипучая натура начала устаиваться, в душе пробуждалась жажда труда и деятельности, а орлиный взор спокойнее стал вглядываться в глубь жизни. Уже затевал он в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые; он сам говорил нам, что замыслил написать романическую трилогию, три романа из трех эпох жизни русского общества (века Екатерины II, Александра I и настоящего времени), имеющие между собою связь и некоторое единство, по примеру куперовской тетралогии, начинающейся „Последним из могикан“, продолжающейся „Путеводителем в пустыне“ и „Пионерами“ и оканчивающейся „Степями“...» (Белинский. Т. 5. С. 455).
Возможно, что замысел первого романа, из века Екатерины II, был связан с восстанием Пугачева и, таким образом, восходил к замыслу «Вадима». Второй роман — «из времен смертельного боя двух великих наций, с завязкою в Петербурге, действиями в сердце России и под Парижем и развязкой в Вене». Третий роман — «из Кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове, его диктатурой и кровавым усмирением Кавказа, Персидской войной и катастрофой, среди которой погиб Грибоедов в Тегеране»1.
Очерк Лермонтова «Кавказец» и мысль о создании трех исторических романов свидетельствуют, что дальнейшее развитие его прозы шло бы по пути реализма, что возможности романтической поэтики были Лермонтовым уже исчерпаны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий