«Барышня-крестьянка». Мир русской усадьбы

Российская империя делилась на губернии, а губернии делились на уезды. Действие повести А. С. Пушкина «Барышня-крестьянка» происходит в уезде «одной из отдаленных наших губерний» (отдаленной от столиц). 

В начале XIX века главной характеристикой человека была принадлежность к тому или иному сословию: крестьян, мещан, купцов, чиновников или дворян.
Принадлежность к сословию определяла имущественное положение и социальный статус, брак между мужчиной и женщиной разных сословий считался неравным. («Алексею хотелось уравнять их отношения». «Причина ясная: Алексей, как ни привязан был к милой своей Акулине, все помнил расстояние, существующее между им и бедной крестьянкою...»)
      В. И. Даль говорит, что дворянин — «начально придворный, знатный гражданин на службе при государе, чиновник при дворе; звание это обратилось в потомственное и означает благородного по роду или чину, принадлежащего к жалованному высшему сословию, коему одному только предоставлено было владеть населенными именьями, людьми», т. е. только дворяне имели право по закону владеть крепостными крестьянами, распоряжаться ими как рабами, быть хозяевами их жизни и судьбы. (Лиза: «Господа в ссоре, а слуги друг друга угощают». Настя: «К тому же я ваша, а не папенькина».)

   Обратимся к Далю: «Усадьба — господский дом на селе со всеми ухожами, садом, огородом». Господский — принадлежащий господину, то есть дворянину, помещику, барину. 

      Село — обстроенное и заселенное крестьянами место — от деревни отличалось наличием церкви.
      Огородом или овощником называлось «место для разводки полезных, более съедомых растений».
      А вот слово сад имело несколько иное значение, чем в наше время.
      Сад — «участок земли, засаженный стараньем человека деревьями, кустами, цветами, с убитыми дорожками и разного рода и вида затеями, украшениями».
      В таком понимании слово сад более соответствует современному парк. В «Барышне-крестьянке» мы встретим еще английский сад — регулярный парк с четкой планировкой. Сады во французском стиле имитировали натуральный ландшафт.
      Опираясь на текст повести, мы можем восстановить целостную картину русской дворянской усадьбы, ее жизни и быта, который складывался на протяжении нескольких столетий, был четко организован, каждый человек знал свое место и свои обязанности. Хозяйство в имениях было во многом натуральным, почти все основные потребности удовлетворялись изнутри.

      Берестов, самый богатый в своем уезде помещик, предпочитал носить сюртук из сукна домашней работы и ездить в гости (за три версты) в коляске домашней же работы, в которую впряжена была шестерка лошадей. Берестов отнесен Пушкиным к тому небольшому числу помещиков, которые построили на своих землях небольшие суконные фабрики, полотняные, бумажные или иные заводы, но не были капиталистами конца XIX века, а продолжали жить крепко, по старинке.
      Каждая помещичья усадьба была как бы самостоятельным государством, каждый барин был полноправным хозяином над своими землями, крепостными крестьянами и их семьями. Будучи фактически диктатором во всем околотке, такой помещик не церемонился и со своими собственными детьми, присваивая себе право распоряжаться их судьбами. (Берестов Алексею: «...а покамест намерен я тебя женить».)
      Часто помещики, постоянно проживающие в своей усадьбе, отказывались от услуг приказчика и самостоятельно вели хозяйство. Берестов «сам записывал расход». О матери Татьяны Лариной в «Евгении Онегине» А. С. Пушкин пишет:

Она езжала по работам, Солила на зиму грибы, Вела расходы, брила лбы...

      Такие помещики прекрасно знали каждый участок своей земли, своего государства.
      

Центром усадьбы был барский дом, в нем — столовая («Вслед за ним сын его приехал верхом и вместе с ним вошел в столовую, где стол был уже накрыт...»), гостиная («Возвратясь в гостиную, они уселись втроем...»), библиотека, спальни, комнаты для гостей, комнаты для гувернантки или гувернера, горничной, кухня, девичья (Лиза «засадила за шитье всю девичью»). Этот дом необходимо было отапливать (нужен истопник, а среди хозяйственных построек — дровяной сарай), убирать его, стирать белье, стряпать не только на господ, но и на их гостей, и на всю дворню (в повести упоминается поварова жена).

      Гости подъезжали к парадному крыльцу («...коляска... въехала во двор и покатилась около густо-зеленого дернового круга. Старый Берестов взошел на крыльцо с помощью двух ливрейных лакеев Муромского»). По дорожкам сада можно было спуститься к реке или к пруду (село Муромского — Прилучино — значит: при луке, излучине, изгибе реки). С заднего крыльца можно было попасть на огород, на хозяйственный двор. («Лиза... вышла на заднее крыльцо и через огород побежала в поле».)
      В пределах усадьбы находилась ферма («Лиза вышла из лесу, перебралась через поле, прокралась в сад и опрометью побежала в ферму...»), конюшни (у Берестова был стременной, о Муромском: «Конюхи его были одеты английскими жокеями»). Для лошадей, коров нужны были выгоны, пастбища, сенокосные угодья, сеновалы.

      Сколько сена надо одной лошади на зиму? Какова должна быть территория луговины, на которой вырастет столько травы? Сколько лошадей было у Муромского? у Берестова? Сколько нужно было для них овса, сена?
      Любимым развлечением дворян была охота. «...Иван Петрович Берестов выехал прогуляться верхом, на всякий случай взяв с собою пары три борзых, стремянного и несколько дворовых мальчишек с трещотками». Любил охотиться и Алексей Берестов с «прекрасной легавой собакой». Значит, в усадьбе должна была быть псарня, псари ухаживали за собаками, кормили их. Но псарня не могла располагаться близко к господскому дому, дабы собаки не мешали сну барина. «Местом содержания зверей и диких животных в неволе» (В. И. Даль) был зверинец («Муромский принял своих соседей как нельзя ласковее, предложил им осмотреть перед обедом сад и зверинец...»). За состоянием сада следили садовники. Среди хозяйственных построек должна была быть баня; подкатный сарай для колясок, дрожек, повозок; были мастера, которые их изготавливали.
      В барском доме была людская — комната для «людей» — прислуги, лакеев. А псари, конюхи, садовники имели свои дома, семьи, хозяйство, в которое едва проникали товарно-денежные отношения. Корова, свиньи, куры, гуси, овцы, лошадь, огород, покосы, посевы — без этого немыслима жизнь крестьянина. («Заиграл рожок, и деревенское стадо протянулось мимо барского дома».)
      Уклад крестьянского быта обеспечивал самодостаточность: пряли, ткали, шили одежду, изготавливали обувь (Трофим-пастух плел лапти). В каждой деревне был кузнец (Василий-кузнец в Прилучине), на селе была церковь, а значит, и дом священника.
      Барская усадьба была огорожена («Настя за воротами ожидала пастуха»). Деревню окружала своя граница — околица, и крестьяне хорошо знали пределы владений своего барина. Граница имений Берестова и Муромского проходила по роще («Приближаясь к роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише»).
      Господа ездили друг к другу в гости. Например, к Берестову соседи приезжали «гостить с своими семействами и собаками». Общались друг с другом и крестьяне окрестных деревень («...господа в ссоре, а слуги друг друга угощают»). Cколько народу было на обеде у именинницы — поваровой жены в Тугилове. О празднике по порядку рассказывает Настя: «...пошли мы, я, Ненила, Дунька...». «Комната полна была народу. Были колбинские, захарьевские, приказчица с дочерьми, хлупинские...»
      Как ни считай, а меньше тридцати человек не получается. К тому же сидели гости за столом часа три, «и обед был славный; пирожное бланманже синее, красное и полосатое». Сколько же съестного должно было стоять на столе, чтобы тридцать человек могли три часа есть и потом отзываться об обеде как о славном!