Урок по рассказу И. БАБЕЛЯ «Переход через Збруч»

Вопросы к уроку
1. Два мира (сакральный и земной) в рассказе Бабеля.
2. Мотив Дома и бездомья.
3. Антитеза как принцип композиции.
4. Сои — явь — бред.
5. "Переход" как проблема выбора героем поступка.
6. Цвет как художественный прием в рассказе.
7. Составить киносценарий (вариативность «финала). ,  Я  и  Мы .
9. Ритмическая организация художественного текста.
10. Особенности диалога в рассказе.

Наталья ТРАЛКОВА

Рассказ начинается двумя предложениями, выделенными в абзац и являющимися экспозицией к последующему изложению. Ими задается ритм - жесткий, динамичный, — создается ощущение неизбежности развития действия: "Штаб выступил из Крапивино..." Абзац предельно насыщен фактами: донесение о взятии города, перемещение штаба и обоза по шоссе, "построенному... Николаем Первым".

Здесь же заданы пространственные границы: Новоград-Волынск — как этап на пути от Бреста до Варшавы — и временные: рассвет (потом день — ночь). Этот же абзац вводит в текст и мотив смерти — "на мужицких костях", — который будет ведущим в рассказе. Формы глаголов прошедшего времени - "донес", "выступил", "растянулся" — фиксируют грань перехода "настоящего в "прошлое". Весь последующий текст (кроме последнего абзаца) "монтируют" глаголы настоящего времени, как бы задерживая читателя на этой грани: настоящее — прошлое; есть — нет; жизнь — смерть. Упоминание имени императора Николая Первого активизирует в памяти читателя образ человека, виновного во многих человеческих жертвах, жестокого, "кровавого", а также вносит в рассказ ретроспективу, позволяющую раздвинуть временные рамки повествования и, в ракурсе прочтения всего романа, соотнести эпохи.

Бабель создал эпическое полотно, используя фрагментарную композицию художественного текста: каждый рассказ закончен и уникален, все вместе они связаны образом главного героя.

"Начдив шесть" — только номер оставила война человеку - символ обезличенности мира. С первых строк в рассказ врывается война.

Ритм повествования замедляется во втором абзаце. Гармония в природе, казалось, ничем не нарушаема. Мир цветной и тихий: пурпурный мак, девственная гречиха, желтеющая рожь, тихая Волынь, жемчужный туман, цветистые пригорки. Глаз поочередно останавливается на пространственных деталях, радуясь и отдыхая. Но следующее предложение заставляет вздрагивать: "Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова, нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над нашими головами". Остановившееся было время вновь устремляется вперед, что подчеркивается глаголом движения "катится*. Мотив смерти, замучавший в первом абзаца, предстает в зримом образе «отрубленной головы», соотносим со словосочетанием "нашими головами" а пределах одной фразы. "Нежный свет" затмевается "штандартами заката" и остается лишь зрительным воспоминанием. Гармоничный пейзаж контрастирует с описанием переходящего Збруч войска. Появление человека вносит хаос в природу, ведущий в конечном счете к смерти.

"Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю прохладу". Это прощание с гармонией не нарушаемой ничем жизни.

Стремительно наступает ночь: почерневший Збруч, лунные змеи, черные квадраты телег, зияющие ямы. Динамику развития действия, суету движения подчеркивают короткие простые и бессоюзные сложные предложения. Молчаливая природа стонет, шумит, гудит, свистит, гремит от соприкосновения с теми, кому не до красоты, не до отдыха. "Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд... Кто-то тонет и звонко порочит богородицу».

Войско — "мы". По сути, весь эпизод — попытка отделить "я" от "мы". Страшно, жестоко, аморфно и неумолимо это "мы».

Третий абзац открывает "я" рассказчика -здесь он появляется впервые как отдельное лицо.

Пространство сужается: Новоград - дом евреев, комната. Мотив смерти (и антитеза ему — жизни) поддерживается образом беременной женщины (дающей жизнь новому человеку) — с одной стороны, и описанием результатов погрома - с другой. Экстремальность ситуации выражена в предложении, где перечисляются "детали" разгрома: на полу "человеческий кал и черепки сокровенной посуды, употребляющейся у евреев раз в году — на Пасху". Война перемешала низости и ценности, война поставила под сомнение ценность самой человеческой жизни. Возникает антитеза "человек — вещь": человек уподоблен вещи (евреи), человек хуже вещи. Показательно повторенное три раза местоимение "а" и возникающая антитеза "я - вы" ("Уберите, - говорю я женщина. - Как вы грязно живете, хозяева..."). Мучительный процесс самоосознавания только начался - и тогда, когда времени на длительную работу мозга нет. "Пугливая нищета смыкается над моим ложем" — слово "нищета" воспринимается в прямом и в переносном значении: нищета духа. Последующее изложение усиливает мотив смерти до ее персонификации в образе мертвого старика.

"Все убито тишиной..." Луна в контексте — символ безумия. Безумен и сон главного героя — и знаменателен в то же время.

Зависимость человека от другого, от приказа, прихоти обстоятельств и самосуд, который "покрывает" война, — нравственные проблемы, обнажающие суть отношений "человек — человек". Какова цена жизни? Кто ответит за содеянное? Во сне "начдив шесть" обретает страшное лицо - Савицкий — он назван, он реальность. Страшный сон: пробита голова, пули "всажены" в глаза, "оба глаза... падают наземь". Савицкий — бес смерти. Он неожидан, неуправляем, мгновенен. Его неистовство (человека, доведенного до бешенства) приводит к безвинным жертвам. Мертвый старик — персонифицированная смерть — близкая, каждодневная, неизбежная. Она в доме, она рядом, она — везде. Бабель показывает лицо старика крупным планом.

Последний абзац — монолог беременной женщины — крик души человека живущего, пока живущего. Бабель утверждает уникальность, единичность и неповторимость человеческой жизни. Горечь утраты отца, ужас от зрительного образа - упрек людям в насилии, обезличивании, очерствлении. Антитеза "жизнь — смерть" поддерживается образами "отец — дочь", "беременная женщина - мертвый старик".

С точки зрения композиции, интересно отметить разработку диалога. Выраженный формально в репликах, он не становится собственно диалогом, разговором. Реплики главного героя, Савицкого, беременной женщины как бы тонут в пустоте. Прием может быть расценен как попытка передать разорванность отношений между людьми на войне. Последний абзац (монолог) отличается тем, что обращен не столько к главному герою, сколько к читателю. Открытость обращения формально выражена многоточием в конце. Показательно и то, что только в последнем предложении употреблен глагол в форме будущего времени (единственный раз).

Логика развития образа рассказчика: 

"МЫ" — "Я" ? – Я

Кинематографический принцип лежит в основе композиции, построенной на антитезах: природа — человек; вещь — человек, человек — человек, жизнь — смерть.

Помимо образа главного героя, все главы романа Бабеля "Конармия" связывает традиционный в русской литературе образ дороги — символ движения, пути, выбора, поисков.

Название рассказа "Переход через Збруч" симптоматично: символизирует некий "переход" лирического героя из одного состояния в иное, грань "жизнь — смерть". Рассказ, будучи законченным художественным произведением, выступает экспозицией по отношению к тексту всего сборника.

Вопросы к уроку
1. Два мира (сакральный и земной) в рассказе Бабеля.
2. Мотив Дома и бездомья.
3. Антитеза как принцип композиции.
4. Сои — явь — бред.
5. "Переход" как проблема выбора героем поступка.
6. Цвет как художественный прием в рассказе.
7. Составить киносценарий (вариативность «финала). ,  Я  и  Мы .
9. Ритмическая организация художественного текста.
10. Особенности диалога в рассказе.

Наталья ТРАЛКОВА

«Конармия» Исаак Бабель Год выпуска: 2014 Исполнитель: Юрий Стоянов

САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ РАБОТА
МОЙ ПЕРВЫЙ ГУСЬ
СОЛЬ
СМЕРТЬ ДОЛГУШОВА
ПИСЬМО
МИХАИЛ ШОЛОХОВ «РОДИНКА». 1924

ЛЕКЦИЯ БЫКОВА