Проспер Мериме. «Маттео Фальконе»

Проспер Мериме. «Маттео Фальконе»: время создания новеллы. Образ рассказчика. Нравственные уроки новеллы

          Слово учителя
      Проспер Мериме родился во Франции в 1803 году, на четыре года позже А. С. Пушкина, родившегося в России. Спустя восемь лет Франция и Россия сошлись в противоборстве: в 1812 году началась Отечественная война. Французские войска привел в Россию Наполеон Бонапарт, которого считали величайшим полководцем. В этой войне победила Россия, и русские войска в 1815 году вступили в Париж. Наполеон был сослан на остров Святой Елены, где прожил до конца своих дней в одиночестве. Во Франции была восстановлена династия Бурбонов. На трон сел Людовик XVIII. 

      Но народ, переживший Великую французскую революцию и принявший участие в наполеоновских походах, не мог смириться с новыми порядками. Во всей Франции образованные люди напряженно раздумывали над судьбой своей страны, искали пути преодоления духовного кризиса в обществе. Среди писателей, которые в своих произведениях размышляли над путями развития общества, был Проспер Мериме.
      В конце 20-х годов П. Мериме обратился к жанру новеллы (смотрим определение новеллы на с. 310, ч. 2 учебника). Одни из самых известных новелл Мериме — «Кармен», «Таманго» и «Маттео Фальконе».
      Действие новеллы «Маттео Фальконе» не случайно происходит на острове Корсика. Корсика — гористый остров в Средиземном море. Гора Мон-Сенто достигает высоты 2706 метров. Склоны гор покрыты средиземноморскими кустарниками, лесами. Корсика является департаментом Франции, но населяют его не французы, а корсиканцы — народ, который говорит на различных диалектах итальянского языка. Большинство корсиканцев — католики. Жизнь на острове отличается тем, что за столетия создалась особая, довольно замкнутая культура и традиция неприятия нового.
      Весь остров делился на кантоны, т. е. на несколько областей, выборная власть была сосредоточена в небольших городках. Города располагались в основном на побережье, горные районы были труднодоступны.
      В годы жизни П. Мериме французы считали корсиканцев дикарями, но интерес к культуре этого острова постоянно поддерживался тем, что человек, которым многие французы восхищались, несмотря на его поражение, — Наполеон Бонапарт — был родом с Корсики. Некоторые современники П. Мериме считали, что разумнее возвратиться к первобытным нравам, которые казались проще и даже лучше, чем нравы буржуазного общества.
      Описывая случай, который произошел на Корсике, П. Мериме обращает читателей — своих современников — к мыслям о том, на каких основах нужно строить человеческие отношения, заставляет думать о нравственных основах поступков и ценности человеческой жизни.
      Когда мы читаем новеллу «Маттео Фальконе», мы явственно чувствуем, что с нами говорит не автор, не сам Мериме, а кто-то другой — человек, который путешествовал, был на Корсике и лично знаком с Маттео Фальконе и его женой: «Когда в 18... году я посетил Корсику, дом Маттео Фальконе находился в полумиле от этого маки».Мы хорошо понимаем, что перед нами рассказчик, когда во втором абзаце читаем совет бежать в маки, если вы убили человека: конечно, всерьез автор не мог дать читателю такой совет.
      Нам кажется, что этот рассказчик сидит в кругу своих знакомых, может быть попутчиков в далеком путешествии, и рассказывает им о том, что ему довелось увидеть и узнать, как он жил среди народов, традиционный уклад которых резко отличается от того, к чему привыкли слушатели. Причем из рассказа нам ясно, что слушатели этого рассказа на Корсике не были, потому что в виде коротких замечаний рассказчик вставляет сведения о быте и нравах Корсики — например, описывает жилище корсиканца («состоит из одной квадратной комнаты») и отношение типичного корсиканца к женщине («...никакая ноша, кроме оружия, недостойна мужчины», «Долг хорошей жены — во время боя заряжать ружье для своего мужа»).
      Интонации обращения к слушателям создают эффект присутствия в кругу беседующих: «Если пойти на северо-запад от Порто-Веккьо в глубь острова...», «Надо сказать, что корсиканский земледелец...», «Если вы убили человека, бегите в маки Порто-Веккьо...», «Представьте себе человека небольшого роста, но крепкого...», «Но о нем рассказывали, что в Корте, откуда он взял себе жену...»
      Рассказчик не говорит нам последовательно и подробно об обычаях корсиканцев, он вставляет необходимую информацию между делом, как всем известную. Но именно этот художественный прием заставляет нас словно бы спотыкаться на неожиданных сообщениях и читать новеллу с особенным вниманием.   
      

II. Комментированное чтение

      Чтение полного текста новеллы без комментариев занимает чуть более двадцати минут. Предлагаем несколько необходимых комментариев.

      Комментарии
      «Надо сказать, что корсиканский земледелец, не желая брать на себя труд унавоживать свое поле, выжигает часть леса: не его забота, если огонь распространится дальше, чем это нужно; что бы там ни было, он уверен, что получит хороший урожай на земле, удобренной золой сожженных деревьев».
      Подсечно-огневое земледелие — примитивный способ обработки земли, распространенный в районах экстенсивного земледелия. С точки зрения современного человека, который смотрит на землю как на общий дом человечества, фраза «не его забота, если огонь распространится дальше» звучит дикостью. Но даже для француза двести лет назад, когда еще не существовало слова «экология», такой подход к земледелию был хищническим, грубо потребительским.

      «...через несколько лет они достигают высоты в семь-восемь футов».

      Фут — старая русская и английская мера длины, равная 30,48 см.

      «Если вы убили человека, бегите в маки Порто-Веккьо, и вы проживете там в безопасности, имея при себе доброе ружье, порох и пули; не забудьте прихватить с собой коричневый плащ с капюшоном — он заменит вам и одеяло, и подстилку. Пастухи дадут вам молока, сыра и каштанов, и вам нечего бояться правосудия или родственников убитого...»

      Пастухи Корсики чувствуют себя полными хозяевами той земли, на которой они пасут стада, и живут по неписаным, но твердым законам. Они вольны жить так, как считают нужным, и ощущают единство особенно явственно тогда, когда находятся в оппозиции к кому-либо (как правило, к официальной власти и ее представителям). Соответственно они считают своими и других людей, неугодных власти, то есть преступников.
      Доброе ружье, порох и пули нужны для того, чтобы уметь подстрелить себе дичь, которая в изобилии водится в маки.

      «Маттео Фальконе был довольно богатый человек по тамошним местам; он жил честно, то есть ничего не делая, на доходы от своих многочисленных стад, которые пастухи-кочевники пасли в горах, перегоняя с места на место».

      Жил честно, то есть ничего не делая — эта фраза гротескно обрисовывает современную П. Мериме ситуацию во Франции времени развивающегося капитализма, когда многие состоятельные люди жили на доходы от вложения капитала и с полной уверенностью считали, что они живут честно. Так жили и в городах Франции — недаром французский капитализм того времени называется ростовщическим.

      «Такое необыкновенно высокое искусство доставило Маттео Фальконе большую известность. Его считали таким же хорошим другом, как и опасным врагом...»

      В закрытых обществах часто существует культ силы. Понятие друг в таких обществах означает, что человек, называемый другом, выступает в бою на твоей стороне.

      «Его жена Джузеппа родила ему сначала трех дочерей (что приводило его в ярость) и наконец сына...»

      Положение женщины в закрытом обществе, основанном на доминировании мужчины, всегда унизительно. Мужчина стремится к продолжению рода, к передаче своего имени, причем продолжателем рода считается только мужчина, женщина же уходит в семью мужа и принимает его фамилию, поэтому продолжательницей рода не считается.

      «Дочери были удачно выданы замуж: в случае чего отец мог рассчитывать на кинжалы и карабины зятьев».

      Удачно выданы замуж — значит выданы по желанию и воле отца за людей, которые придерживаются тех же взглядов, что и сам Маттео Фальконе. Соответственно они всегда готовы в случае возникновения какого-либо конфликта с властью или другой силой принять сторону тестя.

      «Это был бандит, который, отправившись ночью в город за порохом, попал в засаду корсиканских вольтижеров».

      Вольтижеры — это стрелки, набираемые правительством для помощи полиции, это те же свободные корсиканцы, но выступавшие на стороне полиции, то есть официальной власти. Вольтижеры хорошо понимают тех людей, которые скрываются в маки: ведь они и сами могут оказаться или когда-то оказывались на их месте.

      «— А что скажет отец, если я спрячу тебя без его разрешения?
      — Он скажет, что ты хорошо сделал!»

      Маттео Фальконе, человек, живущий рядом с маки, считал территорию вокруг своего дома неотъемлемой частью своих владений, только он мог распоряжаться здесь. Вторжение власти на свою территорию без разрешения он мог посчитать личным оскорблением. Но бандит был человеком маки, он подвергался преследованию, и Фальконе всегда бы спрятал того, кого преследуют.

      «Нет, ты не сын Маттео Фальконе! Неужели ты позволишь, чтобы меня схватили возле твоего дома?»

      Джаннетто делает упор на чувство собственного достоинства мальчика-корсиканца, которое прямо связано с правом полностью распоряжаться на своей территории.

      «(Известно, что на Корсике более чем где-либо считаются с родством.)»

      Кровное родство считается особенно важным в обществах, где слабо развита духовная связь между людьми.

      «Мальчик расхохотался, услышав такую смешную угрозу. Он повторил:
      — Мой отец — Маттео Фальконе.
      — Сержант! — тихо сказал один из вольтижеров. — Не надо ссориться с Маттео.
      Гамба был явно в затруднении».

      Если бы Маттео узнал о том, что его сына бросили в тюрьму, он убил бы всех участников события, и это соответствовало бы представлениям сержанта, вольтижеров и Маттео о справедливости. Вольтижеры знали это и боялись нарушить правила игры.

      «— ...сын! — сказал он скорее презрительно, чем гневно».

      На человека, нарушившего свое обещание ради дорогой подачки, не гневаются: его презирают.

      «— Дорогой Гамба! Я не могу идти; вам придется нести меня до города.
      — Ты только что бежал быстрее козы... <...> Впрочем, приятель, мы сделаем для тебя носилки из ветвей и твоего плаща, а на ферме Кресполи найдет лошадей».

      У вольтижеров и бандита нет личных счетов: каждый из них честно выполнял выбранную им роль: вольтижеры стреляли в убегающего, Джаннетто отстреливался. Теперь, когда роли сыграны, перед нами люди, которые ведут себя как партнеры, честно играющие в одну игру.

      «Женщина с трудом шла, согнувшись под тяжестью огромного мешка с каштанами, в то время как муж шагал налегке с одним ружьем в руках, а другим — за спиной, ибо никакая ноша, кроме оружия, недостойна мужчины».
      «Долг хорошей жены — во время боя заряжать ружье для своего мужа».

      Положение женщины в те времена на Корсике было невыносимо, с нашей точки зрения. Но не будем забывать, что и в наше время есть общества и страны, где женщина находится в подобном, униженном положении.

      «— ...Мы только что накрыли Джаннетто Санпьеро.
      — Слава Богу! — вскричала Джузеппа. — На прошлой неделе он увел у нас дойную козу.
      Эти слова обрадовали Гамбу.
      — Бедняга! — отозвался Маттео. — Он был голоден!
      — Этот негодяй защищался как лев, — продолжал сержант, слегка раздосадованный...»

      Джузеппа отвечает как хозяйка, а Маттео — как человек, который понимает, в каком положении находился скрывающийся в маки бандит, у которого кончились патроны. Сержант чутко следит за реакциями мужа и жены и подыгрывает хозяевам.

      «Он убил одного моего стрелка и раздробил руку капралу Шардону; ну, да это беда невелика: ведь Шардон — француз...»

      Корсиканцы с презрением относятся к французам как к людям другой нации, иного общества, в котором царят совершенно другие, чуждые корсиканцам порядки — на взгляд корсиканца, более низкого уровня.

      «— Проклятье! — чуть слышно произнес Маттео».

      Упоминание фамилии Фальконе в донесении на имя прокурора воспринимается как позор, как обличение Фальконе в сделке с властью.

      «Фортунато, увидев отца, ушел в дом. Вскоре он снова появился с миской молока в руках и, опустив глаза, протянул ее Джаннетто.
      — Прочь от меня! — громовым голосом закричал арестованный.
      Затем, обернувшись к одному из вольтижеров, он промолвил:
      — Товарищ! Дай мне напиться.
      Солдат подал ему флягу, и бандит отпил воду, поднесенную рукой человека, с которым он только что обменялся выстрелами».

      Участники погони честно играли принятые на себя роли; Фортунато принял на себя роль спасителя, но ради денег изменил своему слову, и это сделало его изгоем.

      «Запинаясь и плача, мальчик прочитал „Отче наш“ и „Верую“. Отец в конце каждой молитвы твердо произносил „аминь“».

      Корсиканцы считали себя католиками, но их католицизм во многом был внешним, обрядовым, не затрагивающим основ понимания мира личности.
      Молитвы, прочитанные сыном, и мысль о Христе, главная заповедь которого — милосердие, не помогли ему найти в сердце любви и простить проступок сына.

      «— Что ты сделал? — воскликнула она.
      — Свершил правосудие.
      — Где он?
      — В овраге. Я сейчас похороню его. Он умер христианином. Я закажу по нему панихиду».

      Поразительное для нас отчуждение от собственного ребенка при полном непонимании того, что в 10 лет ребенок не может и не должен нести взрослую ответственность за совершенное, ибо он только учится правильно поступать. Маттео мечтал о сыне многие годы, был по-своему счастлив 10 лет. И теперь он без колебаний убивает сына, вместо того чтобы через свершившееся помочь ему никогда больше так не поступать.