(1)Город горит. (2)Даже не город, а весь берег на всём
охватываемом глазом расстоянии. (З)Трудно даже сказать — пожар ли это. (4)Это
что-то большее. (5) Так, вероятно, горит тайга — неделями, месяцами на десятки,
сотни километров.
(6) Багровое клубящееся небо, чёрный,
точно выпиленный лобзиком силуэт горящего города. (7)Чёрное и красное
(8)Другого нет. (9)Чёрный город и красное небо. (10)И Волга красная. (11)«Точно
кровь»,— мелькает в голове.
(12)Пламени почти не видно, только в одном месте, ниже по течению,
короткие прыгающие языки. (13)И против нас измятые, точно бумажные цилиндры
нефтебаков, опавшие, раздавленные газом. (14)И из них пламя—могучие
протуберанцы отрываются и теряются в тяжёлых клубящихся фантастических облаках
свинцово-красного дыма.
(15)В детстве я любил рассматривать старый английский журнал
периода войны четырнадцатого года. (16)У него не было ни начала, ни конца, зато
были изумительные картинки — большие, на целую страницу: английские томми в
окопах, атаки, морские сражения с пенящимися волнами и таранящими друг друга
миноносцами, смешные, похожие на этажерки, парящие в воздухе «блерио»,
«фарманы» и «таубе». (17)Трудно было оторваться.
(18)Но страшнее всего было громадное, на двух средних страницах,
до дрожи мрачное изображение горящего от немецких бомбардировок Лувена. (19)Тут
были и пламя, и клубы дыма, похожие на вату, и бегущие люди, и разрушенные
дома, и прожекторы в зловещем небе. (20)0дним словом, это было до того страшно
и пленительно, что перевернуть страницу не было никаких сил. (21 )Я бесконечное
количество раз перерисовывал эту картинку, раскрашивал цветными карандашами,
красками, маленькими мелками и развешивал потом эти картинки по стенам.
(22)Мне казалось, что ничего более страшного и величественного
быть не может.
(23)Сейчас мне вспоминается эта картинка: она неплохо была
исполнена. (24)Я до сих пор помню в ней каждую деталь, каждый завиток
клубящегося дыма, и мне вдруг становится совершенно ясно, как бессильно,
беспомощно искусство. (25)Никакими клубами дыма, никакими лижущими небо языками
пламени и зловещими отсветами не передашь того ощущения, которое испытываю я
сейчас, сидя на берегу перед горящим Сталинградом.
(По В. П. Некрасову*)
* Виктор Платонович Некрасов (1911—1987 гг.)
— русский писатель, автор произведений о войне.
СОЧИНЕНИЕ
Миниатюра, эссе, маленькая новелла Виктора Некрасова,
русского писателя, автора произведений о войне, заканчивается такими словами: «никакими
клубами дыма, никакими лижущими небо языками пламени и зловещими отсветами не
передашь того ощущения, которое испытываю я сейчас, сидя на берегу перед
горящим Сталинградом». И авторская позиция становится понятна: Виктор
Платонович убежден, что правду о войне или правду войны ни одно из искусств предать
не может.
Свою мысль о беспомощности искусства, когда надо передать
правду войны, Виктор Некрасов почти никак не обосновывает, не подводит к ней:
Виктор Некрасов открывает ее читателю безапелляционно, неожиданно и прямо. В
последнем предложении. «Если читатель по прочтении отрывка не понял, что в
доказательствах эта истина не нуждается, то говорить все равно больше не о чем,
если понял - я достиг, чего хотел», - словно бы говорит автор.
Чтобы достичь желаемого, Виктор Некрасов сначала описывает
пожар, который «на всём охватываемом глазом расстоянии». Багровое, чёрное,
красное. «Чёрное и красное (8)Другого нет. (9)Чёрный город и красное небо.
(10)И Волга красная. (11)«Точно кровь»,— мелькает в голове», - так заканчивает
это описание. Затем Некрасов рассказывает, как в детстве любил
рассматривать картинки английского журнала периода войны 14 года. Виктор
Платонович пишет, что «страшнее всего было громадное» «до дрожи мрачное изображение
горящего от немецких бомбардировок Лувена»
и что «это было до того страшно и пленительно, что перевернуть страницу
не было никаких сил». Рассказ о навсегда оставшихся в памяти картинах войны 14
года Виктор Некрасов подытоживает такими словами: «Мне казалось, что ничего
более страшного и величественного быть не может». И тут читателю становится
понятно, что огромный пожар в начале – горящий Сталинград.
Я, пожалуй, соглашусь с Виктором Некрасовым, потому что то же
чувствовал, когда смотрел фильмы про войну или когда читал о войне. Что правду
о войне человек передать не в силах, меня убеждает также то место в «Войне и
мире», где Николай Ростов, вернувшись домой после ранения на Энском
мосту, пытается говорить о войне, но неизбежно сбивается на ура-патриотические
пафосные слова и преувеличения. В рассказах о войне человек почему-то всегда
врет, преувеличивает, придумывает – резюмирует Толстой.
В том, что Виктор Некрасов прав, меня также убеждает жизнь и
творчество Варлама Шаламова, который считал, что после сталинских лагерей
искусство в прежнем смысле невозможно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий