ЕГЭ 2016. Текст по Акунину о страхе

Текст по Акунину про бесстрашие 

Напишите со­чи­не­ние по про­чи­тан­но­му тексту.

Сформулируйте одну из проблем, по­став­лен­ных ав­то­ром текста.

Прокомментируйте сфор­му­ли­ро­ван­ную проблему. Вклю­чи­те в ком­мен­та­рий два примера-иллюстрации из про­чи­тан­но­го текста, которые, по Ва­ше­му мнению, важны для по­ни­ма­ния про­бле­мы ис­ход­но­го тек­ста (избегайте чрез­мер­но­го цитирования).

Сформулируйте по­зи­цию ав­то­ра (рассказчика). Напишите, со­глас­ны или не со­глас­ны Вы с точ­кой зре­ния ав­то­ра про­чи­тан­но­го текста. Объ­яс­ни­те почему. Своё мне­ние аргументируйте, опи­ра­ясь в первую очередь на чи­та­тель­ский опыт, а также на зна­ния и жиз­нен­ные на­блю­де­ния (учитываются пер­вые два аргумента).

Объём со­чи­не­ния – не менее 150 слов.

Работа, на­пи­сан­ная без опоры на про­чи­тан­ный текст (не по дан­но­му тексту), не оценивается. Если со­чи­не­ние пред­став­ля­ет собой пе­ре­ска­зан­ный или пол­но­стью пе­ре­пи­сан­ный ис­ход­ный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая ра­бо­та оце­ни­ва­ет­ся нулём баллов.

Сочинение пи­ши­те аккуратно, раз­бор­чи­вым почерком.

Сочинение пи­ши­те аккуратно, раз­бор­чи­вым почерком.

Исходный текст по Акунину

(1)Не­дав­но я про­чи­тал ин­те­рес­ней­шую про одну аме­ри­кан­ку, у ко­то­рой на­чи­сто от­сут­ству­ет чув­ство стра­ха. (2)То есть во­об­ще ноль целых ноль де­ся­тых. (3)Уче­ные об­ве­ша­ли ее дат­чи­ка­ми, пу­га­ли-пу­га­ли всеми спо­со­ба­ми, на ко­то­рые хва­та­ло во­об­ра­же­ния – ни­ка­ких от­ри­ца­тель­ных эмо­ций.

(4)При­чи­на бес­стра­шия нашей аме­ри­кан­ки была су­гу­бо ме­ди­цин­ская. (5)В мозгу есть мин­да­ле­вид­ный за­ку­то­чек, ко­то­рый на­зы­ва­ет­ся ами­гда­ла. (6)Имен­но он от­ве­ча­ет за фор­ми­ро­ва­ние стра­ха.

(7)При ред­кой бо­лез­ни слу­ча­ет­ся со­всем уже ред­кое ослож­не­ние, в ре­зуль­та­те ко­то­ро­го ами­гда­ла атро­фи­ру­ет­ся. (8)Имен­но это с не­счаст­ной (или, на­о­бо­рот, счаст­ли­вой?) аме­ри­кан­кой и про­изо­шло.

(9)Ино­гда такой опыт ста­вят над жи­вот­ны­ми. (10)Уда­лят мыши ами­гда­лу, и она на­чи­на­ет на­ска­ки­вать на кошку.

(11)А древ­ние инки, как я где-то читал, вла­де­ли на­чат­ка­ми ней­ро­хи­рур­гии и умели де­лать во­и­нам в го­ло­ве дырку, от ко­то­рой те ста­но­ви­лись не­устра­ши­мы­ми.

(12)Пы­та­юсь пред­ста­вить себе, ка­ко­во это – жить во­об­ще без стра­хов. (13)Хотел бы я так или нет?

(14)Пер­вый порыв, ко­неч­но, от­ве­тить: да, очень хотел бы!

(15)Страх – ужас­но про­тив­ное чув­ство.

(16)У Тол­сто­го за­ме­ча­тель­но опи­са­но, как Ни­ко­лай Ро­стов празд­ну­ет труса, убе­гая от фран­цу­зов: «Одно не­раз­дель­ное чув­ство стра­ха за свою мо­ло­дую, счаст­ли­вую жизнь вла­де­ло всем его су­ще­ством. (17)Быст­ро пе­ре­пры­ги­вая через межи, с тою стре­ми­тель­но­стью, с ко­то­рою он бегал, играя в го­рел­ки, он летел по полю, из­ред­ка обо­ра­чи­вая свое блед­ное, доб­рое, мо­ло­дое лицо, и холод ужаса про­бе­гал по его спине». (18)Долж­но быть, по­ру­чик Тол­стой знал это со­сто­я­ние не по­на­слыш­ке – оно впе­чат­ля­ю­ще опи­са­но и в «Се­ва­сто­поль­ских рас­ска­зах».

(19)А сколь­ко не­до­стой­ных по­ступ­ков и под­ло­стей со­вер­ша­ет­ся от стра­ха, сколь­ко ло­ма­ет­ся судеб.

(20)Нет, ре­ше­но. (21)Уда­ли­те мне ами­гда­лу, по­жа­луй­ста. (22)Хочу ни­че­го не бо­ять­ся. (23)Во­об­ще ни­че­го. (24)Как пел Вы­соц­кий: «Я не люблю себя, когда я трушу».

(25)С дру­гой сто­ро­ны… (26)Всем на­вер­ня­ка в жизни при­хо­ди­лось де­лать что-то через страх.

(27)У меня одно из ран­них вос­по­ми­на­ний, как мы во дворе зачем-то за­те­я­ли пры­гать с крыши га­ра­жа. (28)Мне было, на­вер­ное, лет шесть-семь. (29)Как обыч­но, на­шел­ся кто-то бес­ша­баш­ный, а за ним по­лез­ли осталь­ные, и я в том числе. (30)Свер­ху вниз по­смот­рел – ужас, оце­пе­не­ние. (31)Осо­бен­но когда мой при­я­тель, более сме­лый, чем я, прыг­нул, под­вер­нул ногу и за­во­пил от боли. (32)А я – сле­ду­ю­щий. (33)Снизу де­воч­ки смот­рят (они умнее нас — не по­лез­ли). (34)Прыг­нул, ко­неч­но. (35)Куда де­вать­ся? (36)И впер­вые в жизни ис­пы­тал чув­ство по­бе­ды – самой дра­го­цен­ной из побед, по­бе­ды над собой. (37)Может, не такая уж это была глу­пость – пры­гать с крыши га­ра­жа.

(38) Зачем нужен страх с био­ло­ги­че­ской точки зре­ния, по­нят­но – сра­ба­ты­ва­ет ин­стинкт са­мо­со­хра­не­ния. (39)Но страх не­об­хо­дим и для раз­ви­тия лич­но­сти. (40)Страх нужен затем, чтобы у тебя было, что по­беж­дать. (41)Сме­лость – это не бес­стра­шие, а уме­ние по­беж­дать ами­гда­лу. (42)Тру­сость – на­о­бо­рот. (43)Когда ами­гда­ла по­беж­да­ет тебя.

(44)Страх очень из­ви­вист и живуч. (45)Спра­вишь­ся с одним — обя­за­тель­но вы­лу­пит­ся новый. (46)При этом в каж­дом воз­расте свои стра­хи.

(47)Ну а у че­ло­ве­ка моей про­фес­сии есть свой спе­ци­фи­че­ский страх. (48)Я много раз слы­шал от кол­лег-пи­са­те­лей, на­хо­дя­щих­ся в твор­че­ском кри­зи­се, бо­яз­ли­вые речи, что вол­шеб­ное со­сто­я­ние по­ле­та ни­ко­гда боль­ше не вер­нет­ся. (49)До­пу­стим, у меня не­сколь­ко иная пи­са­тель­ская спе­ци­аль­ность – я бел­ле­трист. (50)Мне по­ле­ты ни к чему, я строю ар­хи­тек­тур­ные кон­струк­ции, снизу вверх – так вы­со­ко, как умею. (51)Но и это за­ня­тие страш­но­ва­тое. (52)Не­воз­мож­но на­пи­сать живую книгу, если не виб­ри­ру­ешь от стра­ха, что у тебя ни черта не по­лу­чит­ся. (53)Даже если это про­сто де­тек­тив. (54)И что бы я был без этого стра­ха?

(55)Нет, хочу бо­ять­ся и ра­до­вать­ся по­бе­де над стра­хом.

(56)Не тронь­те мою ами­гда­лу.

(по Б. Аку­ни­ну*)

* Борис Аку­нин — рус­ский пи­са­тель, ли­те­ра­ту­ро­вед, пе­ре­вод­чик, об­ще­ствен­ный де­я­тель.

 Сочинение

В данном тексте Борис Акунин, русский писатель, литературовед, перевод­чик, общественный деятель, размышляет о том, зачем человеку чувство страха. Свои размышления Акунин начинает с рассказа об одной американке, лишенной чувства страха, о которой Акунин узнал, видимо, из заметки или статьи (в первом предложении не хватает слова: «я прочитал интереснейшую…». Вероятно,  надо - «статью» или «заметку»).

Акунин объясняет, что американка бесстрашна по медицинской причине: в результате редкой болезни у нее атрофировалась амигдала, «миндалевидный закуточек» в мозгу, «именно он отвечает за формирование страха». Еще Акунин вспоминает, что если мыши удалить амигдалу, то она бросается на кошку и что древние инки «умели делать воинам в голове дырку, от которой те становились неустрашимыми».

Автор задается вопросом, «каково это – жить вообще без страхов»? Хотел бы он так или нет? И отвечает, что «первый порыв, конечно, ответить: да, очень хотел бы! Страх – ужасно противное чувство».

В защиту мнения, что страх мешает человеку, что это чувство противное, унизительное, Акунин приводит описания этого чувства у Толстого («как Нико­лай Ростов празднует труса, убегая от французов»), который, как считает Акунин, знал об этом чувстве не понаслышке и впечатляюще описал его в «Севастопольских рассказах».

Борис Акунин приходит к выводу, что, конечно, он хотел бы ничего не бояться, потому что от страха люди совершают подлости, недостойные поступки, и в качестве последнего аргумента, что страх мешает человеку, приводит слова Высоцкого: «Я не люблю себя, когда я трушу».

Однако с другой стороны, Акунин понимает, что человек, лишенный чувства страха, обречен на гибель. А главное, Акунин понимает, что «страх необходим и для развития личности».  Вспоминая, как в детстве он прыгнул с гаража, преодолев чувство страха, Акунин приходит к противоположному выводу: «Страх нужен затем, чтобы у тебя было, что побеждать. (41)Смелость – это не бесстрашие, а умение побеждать амигдалу. (42)Трусость – наоборот. (43)Когда амигдала побеждает тебя».

А еще Акунин вспоминает, что страх нужен для того, чтобы сомневаться, мучиться, чтобы с ним, с этим страхом, бороться, потому что, если ты ничего не боишься, «у тебя ни черта не получится».

Кроме того, страх необходим Акунину как писателю: «Невозможно написать живую книгу, если не вибрируешь от страха... (53)Даже если это просто детек­тив. (54)И что бы я был без этого страха?»

Итак, в финале текста становится понятно, что Акунину, как и любому человеку, чувство страха необходимо, ведь главное – в преодолении этого противного, низкого чувства. Если человек бесстрашен, потому что у него дырка в голове, – это уже не бесстрашие, а глупость или болезнь. Да это уже и не человек даже. Как Германн у Пушкина, когда играет наверняка, зная три карты, он уже не испытывает страха «жертвовать необходимым», не испытывает страха от игры с судьбой. И, утративший человечность, уверенный в победе, Германн всё же «обдернулся»: вместо туза поставил даму и сошел с ума.

Человек может заблуждаться, искать, «рождать орган для шестого чувства», но нельзя лишать человека того, что присуще ему от природы. Бесстрашный лишён наслаждения от неизведанного. Бесстрашный лишён восторга гибели (У Высоцкого: «чую с гибельным восторгом»), о котором Пушкин писал: «все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья». И еще у Пушкина: «Оставь герою сердце! Что же он будет без него? – Тиран». Человек без чувства, или без чувств, – бесчувственный человек, бесчеловечный.

Бесстрашие, как и беспамятство, ведет к бесчеловечности, деспотизму и тирании, к несвободе и к войне, т.е. к гибели.

Я согласен с Акуниным, что быть человеком важнее, чем бесстрашным истуканом, и что жить по своей воле, по своему «хочу», как говорил Достоевский, лучше, чем по чужому. И я присоединяюсь к финальным словам писателя Акунина: 

«Нет, хочу бояться и радоваться победе над страхом.  

Не троньте мою амигдалу».