ЕГЭ-сочинение по тексту Паустовского о теме любви у Куприна

 СОЧИНЕНИЕ

Константин Георгиевич Паустовский – сам прекрасный стилист и тонкий ценитель природы и искусства – пишет о теме любви в творчестве А.И Куприна и ставит вопрос: можно ли сказать о любви что-то ещё, когда кажется, что сказано всё?

Уже в первых абзацах Паустовский сам отвечает на этот вопрос так: «у любви тысячи аспектов, и в каждом из них — свой свет, своя печаль, свое счастье и свое благоухание». То есть Паустовский считает, что можно снова и снова писать о любви, потому что различные аспекты любви неисчерпаемы и потому что у каждой новой любви – новое.        

Размышляя о проблеме изображения любви в творчестве А.И. Куприна, Паустовский подчеркивает, что, во-первых, у Куприна много тонких рассказов о любви: «об ожидании любви, о трагических ее исходах, об ее поэзии, тоске и вечной юности». Так Паустовский показывает множество разных аспектов любви даже у одного только Куприна.

Во-вторых, Паустовский подчёркивает, что многие рассказы Куприна – подлинные истории, бывшие в реальности. То есть Паустовский считает: если, подобно Куприну, писатель способен открывать «в реальности поэтические пласты настолько глубокие и чистые», то тема любви неисчерпаема. По мнению Паустовского, писательский вкус, способность писателя включить, например, любовь, в приморский осенний пейзаж и тем самым усилить горечь и силу повествования также делает тему любви неисчерпаемой.

Таким образом, мы видим, что Паустовский подтверждает свой тезис, что о любви писать можно, анализом темы любви в творчестве Куприна.

Итак, отвечая на вопрос, можно ли сказать что-то ещё о любви, Паустовский приходит к следующему выводу: Да, можно: потому что разные аспекты любви неисчерпаемы, потому что каждая новая подлинная любовь – впервые и потому что талант писателя может поднять эту тему на новую поэтическую высоту.

Мне понятна позиция К.Г. Паустовского. Конечно, в руках мастера любая тема может прозвучать остро современно, по-новому. И, конечно, в любой теме талантливый писатель может открыть ещё не изведанный пласт поэзии. В том, что это так, меня убеждают, например, рассказы Чехова и Бунина о любви. Аспекты любви и поэзия любви у них разные при всём, казалось бы, сюжетно-тематическом сходстве. Вспомните, например, «Даму с собачкой» Чехова и «Солнечный удар» Бунина…

Паустовский прав: тема любви неисчерпаема!

 334 слова

ИСХОДНЫЙ ТЕКСТ

Иногда кажется, что о любви в мировой литературе сказано все. Что можно сказать о любви после «Тристана и Изольды», после сонетов Петрарки и история Манон Леско, после пушкинского «Для берегов отчизны дальней», лермонтовского — «Не смейся над моей пророческой тоскою», после «Анны Карениной» и чеховской «Дамы с собачкой».

Но у любви тысячи аспектов, и в каждом из них — свой свет, своя печаль, свое счастье и свое благоухание.

Есть у Куприна одна заветная тема. Он прикасается к ней целомудренно, благоговейно и нервно. Да иначе к ней и нельзя прикасаться. Это — тема любви.

Один из самых благоуханных и томительных рассказов о любви — и самых печальных-это купринский «Гранатовый браслет».

Куприн плакал над рукописью «Гранатового браслета», плакал скупыми и облегчающими слезами. К сожалению, писатели не так часто плачут и хохочут над своими рукописями. Я говорю к сожалению, потому, что и эти слезы и этот смех говорят о глубокой жизненности того, что писатель создал, иной раз сам не понимая до конца силы своего перевоплощения и своего таланта.

Куприн говорил о «Гранатовом браслете», что ничего более целомудренного он еще не писал.

Это верно. У Куприна есть много тонких и превосходных рассказов о любви, об ожидании любви, о трагических ее исходах, об ее поэзии, тоске и вечной юности. Куприн всегда и всюду благословлял любовь. Он посылал «великое благословение всему: земле, водам, деревьям, цветам, небесам, запахам, людям, зверям и вечной благости и вечной красоте, заключенной в женщине».

Характерно, что великая любовь поражает самого обыкновенного человека — гнущего спину за канцелярским столом чиновника контрольной палаты Желткова.

Невозможно без тяжелого душевного волнения читать конец рассказа с его изумительно найденным рефреном: «Да святится имя твое!»

Особую силу «Гранатовому браслету» придает то, что в нем любовь существует как нежданный подарок — поэтический и озаряющий жизнь — среди обыденщины, среди трезвой реальности и устоявшегося быта.

Все персонажи «Гранатового браслета» действительно существовали. Куприн сам писал об этом в одном из своих писем: «Это — помнишь? — печальная история маленького телеграфного чиновника П. П. Жолтикова, который был так безнадежно, трогательно и самоотверженно влюблен в жену Любимова».

Я упоминаю об этом исключительно для того, чтобы подчеркнуть безусловную подлинность многих вещей Куприна. Куприн не извлекал свои рассказы из мира вымысла и поэзии. Наоборот, он открывал в реальности поэтические пласты настолько глубокие и чистые, что они производили впечатление свободного вымысла.

У меня нет возможности рассказать обо всех достоинствах «Гранатового браслета», но об одном нельзя не сказать, — о безошибочном вкусе Куприна, включившего рассказ о трагической и единственной любви в обстановку южной приморской осени.

Трудно сказать почему, но блистательный и прощальный ущерб природы, прозрачные дни, безмолвное море, сухие стебли кукурузы, пустота оставленных на зиму дач, травянистый запах последних цветов — все это сообщает особую горечь и силу повествованию.