Три сочинения: тексты по Распутину, Грековой, Брэдбери

Три сочинения: тексты по Распутину, Грековой, Брэдбери

Сочинение по тексту Распутина про ангарскую деревню

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.

Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Выразите своё отношение к позиции автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте его.

Объём сочинения — не менее 150 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается 0 баллов.

Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

(1)Моё детство прошло в глухой ангарской деревне, в четырёхстах километрах от Иркутска. (2)Жили мы бедно, и не мы одни, вся деревня жила бедно, земли для хлебов были худородные, мошка (мелкий гнус) заедала скотину, которая днями во всё лето спасалась только под дымокуром и лишь на короткие ночные часы выбегала на выгон. (3)Да и сами мы ходили в сетках из конского волоса, натягиваемых на голову, мазались дёгтем. (4)Колхоз наш не вылезал из долгов, они время от времени списывались и снова нарастали, и жила деревня огородами. (5)Да ещё тайгой и Ангарой.

(6)Но бедность быта никак не влияла на богатство души. (7)Судьба моих односельчан и моей деревни почти во всех книгах. (8)И их, этих судеб, хватило бы ещё на многие. (9)Будь у меня три жизни и пиши я в десять раз быстрей (а я всегда писал медленно), то и тогда мне вполовину не выбрать судеб, которые складывались только в одной нашей деревне, тихой, незаметной, полусонной. (10)Но в этой неказистой деревне жила часть русского народа, пусть очень малая часть, но той же кости, того же духа, сохранившегося ещё и лучше, чем в людных местах, на семи ветрах. (11)Да и что такое «полусонная» деревня, если этот народ жил в беспрестанных трудах, играл свадьбы, рожал детей и воспитывал их, хранил традиции, держался вместе и не гнался за «современностью»?

(12)А как говорили у нас в деревне, как говорили! (13)Баско баяли – метко, точно, не растекаясь мыслью по древу. (14)У нас все знали уйму пословиц, без них речь не лепилась. (15)Все имели прозвища, пристававшие намертво. (16)Одним словом умели сказать многое, словесная мелочь была не в ходу. (17)Болтливость высмеивалась. (18)По русскому языку, да позволено будет так выразиться, ходили пешком, пo-рабочему, а не разъезжали в лимузинах. (19)И какая же это была живая речь! (20)И так мне хочется передать хотя бы часть этой простой красоты деревенского языка в своих книгах!

(21)Должен признаться я в грехе: было время, когда я, смущённый университетом, образованием, стал стыдиться своего деревенского языка, считать его несовременным. (22)О, эта «современность», скольким она закружила головы! (23)Позже я прочитал у Шукшина, что и он, попав в Москву, прикусывал своё простонародное слово, стараясь говорить на городской манер. (24)То же самое было и со мной в Иркутском университете. (25)Как же – ведь я изучал теперь Гомера и Шекспира! (26)Надо было соответствовать филологической выправке, не показывать себя лаптем. (27)Вынесенный из деревни язык, конечно, нуждался в обогащении... (28)Но в обогащении, а не замене. (29)Я и не подозревал, каким владел богатством, заталкивая его поглубже и с удовольствием названивая всякими «эквивалентами» и «экзистенциализмами». (30)И даже когда начал писать – начал вычурно, неестественно. (31)О самых первых своих опытах я стараюсь не вспоминать, там были и Хемингуэй, и Ремарк, и Борхерт. (32)Выручила бабушка, моя незабвенная Марья Герасимовна. (33)Когда я задумал рассказ о ней, тот самый, где она Василиса, эта самая Василиса решительно отказалась говорить на чужом языке. (34)Я и так и этак, послащивая городским, давал для утешения погорчить во рту деревенским – ничего не выходило. (35)Пришлось подчиниться. (36)Мне с самого начала следовало догадаться, что их «в одну телегу впрячь неможно». (37)Получив своё слово, Василиса сразу заговорила легко – и заставила освободиться от вычурной «книжности» и меня.

(38)Меня много упрекали за сибирский диалект, которым я пользуюсь якобы без меры. (39)Но что такое диалект? (40)Это местные прибавки к языку, заимствования от местных народов, подвёрнутые под нашу речь, обозначение областной предметности. (41)Пользоваться диалектом действительно нужно разумно. (42)Но ведь за диалект зачастую принимают сам досельный русский язык, его заглубленную позднейшими наростами корневую породу. (43)А её предлагают зарыть ещё глубже: своё зарыть, а чужое, валом повалившее из «красивых» стран, принять с великими почестями.

(44)Ничего плохого, я считаю, нет в том, если читатель, встретив незнакомое слово, пороется в памяти, пороется в словарях и – вспомнит, ещё на одну крупицу обогатится родным, удерживающим нас в отчих пределах. (45)Это не может быть только филологической радостью: смысловой звук, вставший на своё место, – это радость исцеляющегося человека. 

(по В.Г. Распутину*)

* Валентин Григорьевич Распутин (1937–2015) — русский писатель и публицист, общественный деятель, один из наиболее значительных представителей «деревенской прозы».

СОЧИНЕНИЕ

Валентин Григорьевич Распутин — русский писатель и публицист, общественный деятель, один из наиболее значительных представителей «деревенской прозы» — рассказывает о своем детстве, о жизни в «в глухой ангарской деревне». Говоря о бедности послевоенной деревни («колхоз наш не вылезал из долгов», «жила деревня огородами».), Распутин подчеркивает, что «бедность быта никак не влияла на богатство души», а богатство души, замечательные судьбы его односельчан, свидетельствуют о богатстве души всего русского народа, который, хоть и жил в трудах и всегда бедно, «рожал детей и воспитывал их, хранил традиции, держался вместе и не гнался за «современностью».

Распутин считает, что его маленькая деревня, как и многие другие «незаметные, полусонные» деревни России сохранили дух и кость русского народа: нравственную стойкость, ясность и простоту уклада жизни, а также самобытность характеров и красоту простого деревенского языка.

Итак, рассказывая о своей деревне и красоте родного языка, Распутин ставит проблему сохранения национальной самобытности

Я согласен с Распутиным, что национальная самобытность виднее в деревне, а не в городе, и что в деревне может сохранится «досельный русский язык». Также я согласен и с тем, что, соприкоснувшись с естественной природной жизнью ангарской деревни, городской человек может испытать «радость исцеляющегося человека».

 184 слова

Сочинение по тексту Грековой про мальчика Доната

(1)Моими соседями в купе были мужчина и паренёк лет девяти-десяти.

(2)Мальчик достал книгу и при свете электрического корытца погрузился в чтение. (3)Мужчина спросил его:

– (4)Донат! (5)Что читаешь?

(6)Мальчик послушно ответил:

– (7)Артур Конан Дойль, «Долина ужаса».

– (8)Не «Конан Дойль», а «Конан Дойл». (9)Повтори, пожалуйста, имя

автора.

– (10)Артур Конан Дойл, – с покорностью повторил мальчик.

– (11)Не понимаю, откуда у тебя это мягкое «эль» на конце?

– (12)Так ребята говорят...

– (13)Не надо подражать «ребятам». (14)Мы должны быть не хуже их,

а лучше. (15)Не ниже их по развитию, а выше. (16)Понял? – (17)Понял, – чуть слышно отозвался Донат.

– (18)Не слышу. (19)Громче.

– (20)Понял, – почти крикнул мальчик.

– (21)Так ты весь вагон разбудишь. (22)Повтори ещё раз, умеренным голосом: «(23)Понял тебя, папа».

– (24)Понял тебя, папа, – чуть помедлив, повторил мальчик. (25)Еле заметное раздражение скрипнуло в его голосе.

– (26)Учись себя контролировать, – резюмировал отец.

27)Когда отец вышел умыться на ночь, Донат достал ручку и лист бумаги и стал писать. (28)С верхней полки мне было хорошо видно: аккуратным, красивым почерком он выводил, строка за строкой, одни и те же слова: «(29)Долина ужаса. (30)Долина ужаса. (31)Долина ужаса...» (32)Вдруг, услышав шум в коридоре, мальчик схватил лист и, скомкав, сунул его в карман и нырнул с головой под одеяло...

(33)Утром Доната в купе не было, отец сидел на месте. (34)В коридоре стояла очередь к единственному туалету – там увидела Доната.

– (35)Кто последний? – спросила я. (36)Донат ответил:

– (37)Я!

(38)Я встала к окну. (39)Рядом стоял мальчик, мне страх как хотелось

с ним поговорить, понять, зачем он упорно писал «Долина ужаса». (40)Но между нами был забор, ограда, нет – целая полоса отчуждения... (41)Бежевые глаза Доната, сбоку почти янтарные, прилежно отслеживали бегущие за окном предметы; светлые ресницы на бледной, почти бесцветной щеке казались нематериальными.

(42)Вдруг я спросила:

– (43)Знаешь, что такое электроэнцефалограмма?

(44)Он отрицательно покачал головой, но в глазах мелькнула искра

заинтересованности. (45)И я рассказала о своей работе. (46)Он слушал – сперва недоверчиво, насторожённо, но постепенно появлялся интерес.

– (47)Здорово про эти ваши биотоки, – сказал он. – (48)Записал на какую-то кривулю – и всё ясно. (49)Только не верится: наложил электроды, а другие угадали, что я чувствую?

– (50)В какой-то мере.

– (51)Даже если... если я изо всех сил скрываю?

(52)Он поднял глаза, и вдруг на мгновение в них сверкнула такая

неистовая ненависть, что я отшатнулась. (53)Миг – и вспышка погасла.

– (54)Тебе надо самому посмотреть опыт! (55)Приходи ко мне влабораторию. (56)Вдруг это – твоё будущее! (57)Вот мой телефон –

позвони накануне.

(58)Адрес и телефон я записала на листке из блокнота участника

конференции, с которой возвращалась. (59)Он взял. (60)Потом тяжело вздохнул.

– (61)Моё будущее? – переспросил он. – (62)Это от меня не зависит.

– (63)От кого же?

– (64)Всё решено. (65)Давно.

– (66)Как это? (67)Человек сам вправе распоряжаться своим будущим. (68)Донат засмеялся. (69)Смеялся взрослый, разочарованный человек. – (70)Вправе?.. (71)А вы знаете, что такое «Долина ужаса»?

– (72)Приблизительно.

– (73)Вы этого не знаете и не узнаете никогда... (74)Смотрите: туалет освободился. (75)Теперь я вам уступлю очередь. (76)Видите, какой я воспитанный, – добавил он с горечью.

77)Когда я вышла, Доната и его отца в купе уже не было. (78)Поезд прибывал в Москву, и пассажиры пробирались к выходу.(79)Тут я заметила на своём чемодане листок бумаги. (80)Это оказалась моя записка с адресом института и номером телефона...

(81)Может быть, ещё не всё пропало? (82)Может быть, мне удастся отыскать в безднах Москвы мальчика со странным, редким именем Донат? (83)Мальчика, который оказался лишён детства. (84)И своего собственного, выбранного душой будущего. (85)Непонятого и закрытого ребёнка. (86)Живущего в своей, никому не ведомой «долине ужасов»

СОЧИНЕНИЕ

И. Грекова поднимает проблему воспитания.

О случайной встрече в купе поезда И. Грекова рассказывает как писатель, а не как математик. Сначала она приводит разговор девятилетнего мальчика с требовательным отцом. Наблюдая со стороны, И. Грекова отмечает странную покорность и в то же время раздражительность мальчика и непоколебимую уверенность отца. «Учись себя контролировать, - резюмировал отец» и вышел умыться. Когда отец вышел, мальчик стал выводить на листе бумаги «одни и те же слова: «Долина ужаса». Во второй половине своего рассказа И. Грекова приводит свой разговор с мальчиком Донатом. Становится понятно, что, запрограммированная отцом, жизнь кажется мальчику долиной ужаса. В финале ясно, что Донат отказался от помощи случайной попутчицы – записка с номером ее телефона осталась на чемодане.

В последнем абзаце Елена Сергеевна Вентцель отвечает на вопрос о воспитании.

Елена Сергеевна считает, что нельзя лишать ребенка детства и что нельзя лишать ребенка самостоятельного выбора, а значит, «и собственного, выбранного душой будущего».

Конечно, писатель и математик, автор учебников и доктор наук права. Мне жаль мальчика, и я беспокоюсь о его судьбе: почему-то кажется, что он на грани суицида. С другой стороны, мне понятен и отец. Может быть, Елене Сергеевне стоило поговорить и с отцом? В любом случае доказательством того, что нельзя лишать ребенка самостоятельности можно считать, например, судьбу Ильи Ильича Обломова, который вырос прекрасным человеком, с голубиной душой, но совсем не способным к поступкам, как бы лишенным воли: первая же оплошность стала поводом для отставки, а неспособность к волевому поступку привела к разрыву с Ольгой и в конце концов к гибели.

Примером гармоничного и в то же время самостоятельного детства можно считать детство Николеньки из повести Льва Толстого или детство Манюни из одноименной книги Наринэ Абгарян.

 272 слова

  

Сочинение по рассказу Брэдбери о враге и друге

(1)На седьмой странице был некролог: «(2)Тимоти Салливан. (3)77 лет».

– (4)О боже! – вскричал Уолтер Грипп. – (5)Всё кончено.

– (6)Что кончено? – спросил я.

– (7)Жить больше незачем. (8)Читай, – Уолтер встряхнул газетой.

– (9)И что? – удивился я.

– (10)Все мои враги мертвы.

– (11)Радуйся! – засмеялся я.

– (12)Теперь у меня нет причин жить.

– (13)Это почему?

– (14)Ты не понимаешь. (15)Тим Салливан... (16)Я ненавидел его всей

душой, всем своим существом.

– (17)И что?

– (18)С его смертью исчез огонь!

(19)Лицо Уолтера побелело.

– (20)Какой ещё огонь?! – возмутился я.

– (21)Пламя в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. (22)Он

возгорался благодаря ему. (23)Он заставлял меня идти вперёд, а теперь

Салливан всё испортил, он задул это пламя… (24)Ладно, пойду в кровать,

буду бередить свои раны.

– (25)Отойди от кровати, это глупо – на дворе день!

– (26)Позвони в морг, какой там у них ассортимент надгробий. (27)Мне

простую плиту. (28)Ты куда?

– (29)На улицу, воздухом подышать.

– (30)Вернёшься, а меня, может, уже и не будет!

– (31)Потерпишь, пока я поговорю с кем-нибудь, кто в здравом уме!

– (32)С кем же это?

– (33)С самим собой!

(34)Я вышел постоять на солнышке, поглядел вокруг и задумался.

(35)«Боже мой! (36)Придумай хоть что-нибудь!» – завёл я диалог сам

с собой. (37)«Я не знаю, что делать», – ответило мне моё второе я.

(38)«Погоди, какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? (39)Злость?

(40)Точно! (41)Вот и зацепка! (42)Возвращаемся!»

(43)Я вернулся в комнату.

– (44)Всё ещё умираешь?

– (45)А ты как думал?

– (46)Вот упрямый осёл.

(47)Я подошёл ближе к Уолтеру – решил стоять у него над душой.

– (48)Хотя нет, никакой ты не осёл – конь с норовом. (49)Подожди, мне

надо собраться с мыслями, чтобы вывалить всё разом.

– (50)Давай поскорее, я уже отхожу, – произнёс Уолтер.

– (51)Слушай!

(52)Уолтер заморгал:

– (53)Ну чего тебе, мой старый друг, закадычный дружбан?

– (54)Никакой я тебе не друг. (55)Раз уж ты собрался помирать, настала

пора для исповеди.

– (56)Так ведь это я должен исповедоваться.

– (57)Сначала я! (58)Помнишь, в шестьдесят девятом была недостача, ты

тогда подумал, что Сэм Уиллис прихватил деньги с собой в Мексику?

– (59)Конечно, Сэм тогда украл бабки, кто же ещё.

– (60)Всё это моих рук дело, я прикарманил деньги и свалил на него!

– (61)Ну, это не такой уж тяжкий грех, – произнёс Уолтер.

– (62)Теперь насчёт школьного выпускного в пятьдесят восьмом. (63)Ты

хотел, чтобы в тот вечер тебя сопровождала Мэри-Джейн Карузо. (64)Но я

рассказал ей про тебя всякие гадости, и она отказалась!

– (65)Ты? – Уолтер вытаращил на меня глаза.

– (66)Точно.

(67)Уолтер ткнул кулаком подушку и лёг, приподнявшись на локте.

– (68)Потом была Генриетта Джордан.

– (69)Бог мой, Генриетта. (70)Я был так влюблён в неё! (71)Потряса-

ющее было лето.

– (72)Благодаря мне оно для тебя закончилось.

– (73)Что?!

– (74)Она ведь бросила тебя, сказала, что её мать при смерти и ей надо

быть подле мамочки?

– (75)Ты сбежал с Генриеттой?

– (76)Точно.

(77)Я говорил ещё много чего обидного, вдохновляясь собственной

фантазией. (78)И злоба Уолтера крепла, а вместе с ней – и его жизненные

силы.

– (79)Чудовище! – всхлипнул он, свесив ноги с кровати. – (80)Мой

лучший друг! (81)Я уничтожу тебя!

– (82)Сначала поймай!.. (83)Что это ты делаешь?

– (84)Вылезаю из кровати! (85)Иди сюда!

– (86)Нетушки!

– (87)Я уничтожу тебя! (88)Даже если на это уйдут годы! (89)Даже если

на это уйдёт целая вечность!

– (90)Вечность! (91)Это круто! (92)Тада-да-дам! (93)Кем я тебе давеча

был?

– (94)Другом?

– (95)Да, другом!

(96)Я рассмеялся смехом врача-терапевта, выскочил за дверь и

улыбнулся. 

(По Р. Брэдбери*)
* Рэй Брэдбери (1920-2012) — американский писатель, автор более 800 разных литературных произведений, среди которых несколько романов и повестей, сотни рассказов, десятки пьес, ряд статей, заметок и стихотворений.

СОЧИНЕНИЕ

Рассказ Рэя Брэдбери о настоящей дружбе и о жизненных стимулах человека. Весь рассказ – диалог двух друзей: рассказчика-повествователя и его друга Уолтера Гриппа. Сюжет рассказа прост.  Читая, вероятно, утреннюю газету, Уолтер Грипп узнает, что его злейший враг скончался в возрасте 77 лет, и понимает, что со смертью врага его собственная жизнь теряет смысл, потому что своего врага Тима Салливана он ненавидел всей душой, потому что огонь ненависти к врагу давал силы жить. Уолтер Грипп опустошён. Грипп ложится в кровать и собирается умирать, а его друг-рассказчик доводит Гриппа до бешенства, чтобы дать Гриппу новые силы жить. В финале их разговора Грипп кричит, вылезая из кровати, что уничтожит врага (бывшего друга), даже если на это уйдет целая вечность. Рассказчик напоминает разбушевавшемуся и вновь обретшему силы жить благодаря ненависти к новому врагу Гриппу, что давеча был ему другом, смеется смехом врача-терапевта и улыбается, выскочив за дверь.

Читатель Брэдбери понимает, что в этом простом диалоге двух старых людей не только ценность вражды для продолжения жизни, но и красота настоящей дружбы. Мы не знаем наверняка, что было дальше, но кажется, что теперь Ултер Грипп обретет новый стимул для продолжения жизни: он будет продолжать жить ради своего замечательного друга.

Я согласен с Брэдбери, что ненависть часто дает силы жить, но лучше, если человек живет ради любви или дружбы. Ненависть, конечно, мощный стимул, но ложный: ненависть разрушительна, на ненависти не построишь, не создашь…

225 слов